Любую человеческую деятельность сопровождают воздействия внешнего мира на мозг (через органы чувств), тем самым порождая разнообразие ощущений и многообразие «образов внешнего мира» представленных в сознании. Мозг человека получает сигналы не только от внешнего мира, но и от исполнительных, рабочих двигательных органов (пространство внутренних ощущений), что способствует оптимальному встраиванию нашей телесности в окружающую реальность, позволяя сознанием быть здесь и сейчас.

Зрительные, слуховые, вибрационные, кожные, обонятельные, вкусовые и другие ощущения являются теми элементарными побуждениями, которые вызывают те или иные элементарные  рефлекторное двигательные акты, которые в поведении человека могут соответствовать, или нет, действительной природе раздражений вызвавших это действие. Все эти ощущения, в совокупности, являются источником поведенческой активности человека, направляя его деятельность в естественной среде обитания, а также в искусственно созданной им (социальное пространство городов). Основой «внутреннего базиса» порождающегося самоосуществлением действий являются особенные «фоновые» ощущения, так называемые  мышечно-суставные ощущения, которые и создают тот основополагающий базисный уровень, на который накладываются все остальные модальности чувств.

Проблематика мышечно-суставных ощущений имеет исключительное значение для психологии человека. Павловское учение о двигательном анализаторе позволяет глубже понять идеи И.М. Сеченова об универсальном значении мышечно-суставного чувства в жизни человека, а особенно его идеи о роли мышечно-суставных ощущений в познании пространства внешнего мира. В этой связи особое место занимает строение и функциональная особенность организма человека связанная с вертикальным положением его тела.

Гравитационное поле Земли, действующее на живое вещество с момента его возникновения, несомненно, оказывало огромное влияние на процессах эволюции растительного и особенно животного мира, и конкретно на формирование многих функций организма человека. Переход позвоночных от водного образа жизни к наземному мог бы быть охарактеризован как постепенный переход от змеевидной туловищной моторики к расчлененной локомоторике, получившей в свое распоряжение системы жестких рычагов в виде конечностей. Приспособление к гравитационному фактору, в основе которого лежат статико-динамические ощущения, стало отправной точкой эволюционных изменений многих популяций животных, в том числе и человека.  

Всякое же приспособление, по сути, является интеграцией многих факторов, внешних и внутренних. Происхождение антигравитационных рефлексов, основного аппаратного механизма постуральной статики всякого позвоночного (человека в первую очередь), способствовало в дальнейшем поднятию на задние конечности над поверхностью Земли, удержанию определенного положения головы и туловища с определенной целью. По всей видимости, этот переход стал ключевым этапом формирования так называемой антигравитационной мускулатуры, которая связана с преодолением силы тяжести.  Таким образом, прямохождение смогло поспособствовать дальнейшему преобразованию природы человека, позволив со временем изменить и его адаптационные механизмы, которые направлены по большей части на окружающее пространство внешнего мира.

Вертикальное положение тела человека, по отношению к горизонтальной плоскости Земли, сохраняющее определенную позную ориентацию (в основе которой лежат проприоцептивные ощущения), предоставило возможность производить действия руками. Именно с ними связаны основные формы мышечно-суставных ощущений, в корне отличающие двигательный анализатор человека от двигательного анализатора у животных. На основе мышечно-суставных ощущений, человек судит о соответствии или несоответствии своих движений, относительно вызвавших их внешних причин, а их значение наиболее всеобще для работы всех анализаторов в организме человека.

В выраженной подвижности двигательного аппарата двух рук, также важной структурой единого двигательного анализатора является мышечно-суставные рецепторы обеих рук. Своеобразие работы обеих рук особенно ярко выступает при сравнении рук как парных рецепторов, сопоставив их с деятельностью других парных рецепторов, составляющих целостное единство системных процессов (световой, звуковой, запаховый анализаторы). Это сравнение необходимо в связи с тем, что парные рецепторы рук также могут характеризоваться своим важным участием в процессе познания пространственных признаков, встраиваемости человеческого организма в отношение предметов располагающихся во внешнем мире.

О функциональной асимметрии рук не нужно много говорить, она давно открыта как с практической стороны исследований, так и с теоретической проблематики влияния на поведение. С формирования предметных действий и зрительно-моторной координации начинается обособление правой и левой рук, но зависит оно рефлекторно от непосредственного воздействия той стороны, где располагается раздражитель. В историческом филогенезе человечества, а также и в становлении функциональных способностей ребенка обнаруживается взаимозависимость кинестезии рук и ощущения равновесия, т.е. предметных действий рук и прямохождения, что по мысли И. М. Сеченова могло иметь особое значение «в дробном анализе пространства и времени», и в практической ориентировке в пространстве внешнего мира.

В школе академика Павлова были проведены эксперименты наглядно показавшие, что каждая структура мышечно-сухожильных рецепторов непосредственно связана с противоположным полушарием головного мозга, и в тоже время, через комиссуральные (соединительные) связи эти структуры связаны с одноименными полушариями. Ощущение положения тела в пространстве, его передвижение по пространству окружающего мира, мышечно-суставные ощущения рук в процессах деятельности, а также и влияние кинестезии на речедвигательную мускулатуру, являются важнейшими источниками, как самого сознания, так и активной деятельности человека.

Наиболее тонкие и сложные установки человеческого тела на постоянное сохранение равновесия, а также сохранение постоянного положения тела в пространстве при любых скоростях движения образуются в индивидуальной жизни, вырабатываются, приобретаются опытом индивида. С открытием двигательного анализатора весь мозг предстал, как один гигантский анализатор внешней и внутренней среды организма, что привело к пониманию условно-рефлекторного механизма деятельности коры больших полушарий. Кора головного мозга регулирует вестибулярные функции на основе условно-рефлекторного воздействия, обеспечивая замыкание связей между различными анализаторами и обуславливая  совместную работу ряда анализаторов, предоставляя нам в определенных жизненных условиях эффективно действовать в окружающем мире.

Развитие наблюдательной позы человека с максимальным сосредоточением на зрительном и слуховом восприятии окружающего пространства имеет одним из условий различительную деятельность коры головного мозга в отношении перемен положения тела в среде и ускорении движений тела человека или подвижной опоры для его тела, перемещающейся в пространстве с переменными скоростями. Обуславливающая ассоциативная связь руки и глаза (кинестетической и зрительной функций организма), представляется типичной формой условно-рефлекторное взаимодействие анализаторов. Зрительно-кинестетические ассоциации ощущений носят название зрительно-моторной координации, где на основе условно-рефлекторной регуляции установок тела организм научается умению видеть и рассматривать среду в покое конечностей.

Действуя человек перемещается в пространстве, сохраняя равновесие своего тела, и тем самым удерживая свое постоянное вертикальное положение по отношению к горизонтальной плоскости Земли. В мозг человека непрерывно поступают сигналы о различных изменениях положения тела, и мозг обеспечивает восстановление тела при любой форме перемещения, а перемещений человеческого тела происходит с различной скоростью, причем ускорение движения происходит с переменными величинами времени, в каждом акте оставаясь целостным. До коры сигналы о положении тела и ускорении доходят в обобщенном виде, в тех случаях, когда требуется срочная реакция организма человека на изменения положения его тела в соответствии с требованиями к деятельности. Перемещение происходит в разных формах, например как поступательное, вращательное или колебательное движение, сопровождаемое разными ощущениями. Большая чувствительность к сторонним переменам положения тела объясняется сочетанием в подобных ощущениях ряда механизмов вестибулярных, мышечно-суставных  и тактильных ощущений.

Первоначально были открыты ощущения равновесия, а затем ощущения ускорения, которые весьма важны в общем процессе ориентировки человека в окружающей среде. Так равномерное прямолинейное движение не ощущается, хотя рефлекторная регуляция постоянства равновесия обеспечивает его сохранение. Ощущение же от ускорения воспринимается человеком постольку, поскольку оно не непрерывно постоянно, а переменно, т.е. он ощущает перемену скоростей. Важную роль в этих ощущениях играют контрастные соотношения положений и ускорений.

Ощущения общего положения тела в процессе движения подводят нас вплотную к статическим ощущениям. Статические ощущения, возникающие при движении тела и перемены ускорений, отражают не только положение человеческого тела в пространстве, относительно которого совершаются движение, но и пространственные признаки окружающей среды, в которой движется человек. Когда перемещение тела вызывает изменение скорости движения и действие центробежных сил на тело, возникают и дифференцируются различные статические ощущения. Контраст между покоем и движением, медленным и быстрым движением, углами наклонов при выходе из вертикального положения тела и т.д., все это усиливает различие в восприятии ускорений движений и положения тела по отношению к горизонтальной плоскости Земли.

Крайне важны для целостного отражения всего многообразия окружающей действительности человеком его кинезиологические возможности, а статико-динамические ощущения являются, по сути, основополагающей базой в раскрытии их потенциала. Кинестезия опорно-двигательного аппарата, рассматривается в тесной связи с вестибулярными ощущениями (равновесие и ускорение). Мозговая регуляция этих ощущений осуществляется автоматически, на безусловно рефлекторном уровне «низшими» отделами центральной нервной системы. Сложный системный механизм этих ощущений охватывает вестибулярный аппарат, вестибулярные нервы и различные отделы коры, подкорки и мозжечка.

Впервые В.М. Бехтеревым было установлено, что вестибулярная функция является составной частью ориентации человека в пространстве внешнего мира, играя важную роль в анализаторной работе коры головного мозга человека. С вестибулярного аппарата в мозг поступают сигналы об изменении равновесия. Разность сигналов является важным условием образования статических ощущений, где функции вестибулярного аппарата особенно сильно проявляются в таких условиях, когда само тело человека относительно неподвижно, но изменяется либо направление плоскости внешней опоры человеческого тела, либо скорость движения этой опоры.

Длительное стационарное возбуждение вестибулярного аппарата является фоном, на котором возникают корковые реакции на определенные раздражители во времени. А.А.Ухтомский отмечал, что «однообразно затянувшаяся, монотонная и автоматизированная деятельность перерастает ощущаться, при всем том, что проприоцептивные сигналы идут в центры неутомимо и бдительно. Тем сильнее готовность нервных центров отметить срочным сигналом ту или иную новость, и быструю перемену в среде, и в теле наблюдателя..». Возникающие корковые реакции на перемены тяжести тела и, ее направления и, ускорения движущегося тела, вызывают торможение фоновой автоматической регуляции равновесия тела. Торможение низших форм рефлекторной деятельности, является результатом возбуждения коры головного мозга при срочных реакциях в ней, на изменение среды и положения человеческого организма в ней. Падая, человек отклоняется всем телом в противоположную сторону от потерявшей равновесие ноги, центр тяжести его перемещается, и равновесие восстанавливается. Эти особенности имеют большое функциональное значение для образования такой общей реакции организма, каковой является рефлекс равновесия.

Рефлексы равновесия, осуществляемые с помощью вестибулярной системы, противостоят действию земного притяжения на массу тела. Эти рефлексы возвращают центр тяжести в положение, когда он вновь становится на площадь опоры. Их развитие последовало в том же направлении, в каком развивалась вся рефлекторная деятельность, а именно от исправления нарушенного к предупреждению нарушения. В этом превращении рефлекса на потерянное равновесие, в рефлекторное сохранение равновесия, большую роль сыграло развитие непосредственно хорошо нам уже известного мозжечка (его средней части). В самом мозжечке связываются импульсы, идущие от вестибулярных и мышечно-суставных рецепторов, благодаря чему обеспечивается ответное движение-перемещение центра тяжести на ту же величину в прямо противоположном направлении. Таким образом, в постоянстве равновесия исключительную роль играет первичный синтез вестибулярных и мышечно-суставных сигналов в мозжечке, который передает большим полушариям головного мозга уже относительно обобщенные сигналы о положении тела и скорости его движения в пространстве.

Рефлекс равновесия осуществляется двигательными аппаратами, но сигналами для них являются вестибулярные и мышечно-суставные ощущения, тесно связанные зрительной ориентацией в пространстве. Для развития условно-рефлекторных установок тела имеет также большое значение вестибулярно-слуховые связи в ориентировке человека в пространстве. Хотя рецепторы вестибулярного аппарата находятся во внутренней среде организма, сигнализация этих рецепторов, возникающая при изменениях внутреннего уха под влиянием внешних раздражений, носит характер сигнализации о внешних изменениях человеческого тела в окружающем его пространстве.

Взаимодействие структурных компонентов нервных взаимосвязей в восходящем и нисходящем порядке, связывает воедино кору головного мозга и нижележащие отделы головного мозга, обеспечивая тем самым увязку вестибулярных рефлексов с рефлекторными движениями глаз. Замыкание временных связей между вестибулярными рефлексами и условными раздражителями, создает отношения, связывающие вестибулярный аппарат и зрительную ориентацию в пространстве, что приводит к образованию прочной оптико-вестибулярная связи. Сигналы со стороны зрительного анализатора вызывают предваряющие изменения положения тела, в основе которых лежат условно-вестибулярные и мышечно-суставные рефлексы.

Вестибулярные рефлексы сочетаются с любыми внешними условными раздражителями и возникают при действии не только безусловного раздражителя, но и при действии условных раздражителей, с которыми связана перемена положения тела. Мы можем ориентироваться по показаниям мышечно-суставных и вестибулярных сигналов, с закрытыми глазами при равномерном движении, человек ощущает движение лишь вначале и конце, т.е. переходя от покоя к движению и от движения к покою.

В каждом акте произвольных движений взаимодействуя с множеством раздражений приходящих из окружающего мира, человеческое тело испытывает их на себе, отображая все изменения,  происходящие с ним, во внутренней среде организма. В ходе движения в теле реализуется изменение общего тонуса мышц, выдавая присутствие интенсивной мышечно-суставной сигнализации, которая не сводится к мышечно-суставным ощущениям при ускорении. Межцентральные связи между различными анализаторами и мозговым концом вестибулярного анализатора, в височных областях коры головного мозга, обусловливают необходимые установки тела по отношению к плоскости опоры и ускорению движения тела с его опорой.

Как и любой вид чувствительности в теле человека, статико-динамическая чувствительность сенсибилизируется при таких деятельностях, которые показательно заметны в ходе развития их специализированности, т.е. на переменных скоростях движения и изменениях положения тела относительно горизонтальной опоры. Так особенно велика сенсибилизация этих ощущений у летчиков, а также автомобилистов, моряков, и пловцов.

Сведение себя к скелету, означало выход (по М. Элиаде) за пределы профанного в область сакрального. Свести себя к скелету, это как бы вновь войти в утробу первозданной жизни и пережить полное обновление, таинственное возрождение. Сутью шаманской психотехники расчленения «профанного тела» становится длительное и упорное созерцание себя как скелета, сопровождаемое своеобразной аскезой (прямая аналогия с греческими упражнениями), предполагающей развиваемую в упражнении способность к высокой степени сосредоточенности и визуализации.

Это важное медитативное упражнение, которое равнозначно посвящению, удивительно напоминает сны сибирских шаманов, с той лишь разницей, что доведение до состояния скелета является там операцией выполняемой “предками-шаманами” или другими мифическими существами. Сибирские шаманы в большинстве случаев «избираются» и пассивно наблюдают за своим расчленением мифическими существами. В свою очередь в традиции эскимосских народностей речь идет о ментальном процессе, осуществляемом посредством аскезы и личных усилий самого шамана в виде  концентрации. Но в обоих случаях доведение до состояния скелета означает преодоление простого смертного состояния и, следовательно, освобождение от него.

Поскольку свободе видения “духовного” аспекта в окружающем мире, согласно шаманским представлениям, препятствовали “обычные” или профанные кожа, мышцы, внутренние органы, прибывающими в состояние хаоса, неупорядоченности и поддерживаемые низшими духами, инициированный шаман должен был пройти через психотехнику созерцания скелета и трансформации всего своего тела, преобразив его из низшего состояния в высшее.

Хаос преобразуется в порядок через имя и число. Для мысленной трансформации в теле при снятии всех своих внешних частей и оболочек, их нужно было называть специальными именами, используя для этого особый шаманский язык. Каждый элемент такого мистического видения был знаковым и требовал своего места, а значит пронумеровывался. Пересчитывание и называние костей, воссоздавало изначальную последовательность, упоминание в которой, магическим образом, вписывало  и переводило шамана из профанного в сакральную часть мира духов. По сути дела речь шла о полном растворении профанных границ с внешним миром, и для этого шаману необходимо было иметь новое тело.

Благодаря сверхъестественной силе духов его мысль получает возможность освободить свое тело от мяса и крови так, чтобы остались только кости. Видя себя совершенно голым и лишенным недолговечной плоти и крови, неофит сам посвящает себя — также на священном языке шаманов — своей великой работе через ту часть своего тела (кости скелета), которой суждено самое длительное сопротивление воздействию солнца, ветра и времени.

Трансформация телесных структур позволяет шаману быть частью двух миров (на самом деле трех), создавая тем самым прочные психофизические основы которые не разрушаться при пересечении границ миров.

Происходит это путем экстатического погружения человека на уровень реальности, где с его профанной телесной оболочкой совершается преобразование. При посвящении якутского шамана, его “плоть” поедается, приносимая в жертвенном подношении духам помошникам. Каж­дый из духов, поедающих тело неофита, отвечает за ту или иную болезнь. За то, что шаман кормит их своим телом, они награждают его целительскими познаниями. Рас­члененное тело раскладывается на три кучки. Первая кучка предназначается для духов Верхнего Мира, две другие — для духов Среднего и Нижнего Миров.

В инициации шамана, его плоть может вывариваться в котле в течение трех лет над огнем, и преподносится в жертву духам (небесным кузнецам). Также взамен  съеденных костей и частей тела небесные кузнецы выковы­вают шаману новый скелет. «Над огнем ви­сит огромный котел, который мог бы покрыть поло­вину Земли. Кузнец хватает будущего шамана щипца­ми, откусывает голову, а тело разрывает на куски и бросает в кипящую воду котла. За это время кузнец выковывает кан­дидату новую голову. После этого кости вылавливают­ся и пересчитываются». Символическое изоб­ражение скелета и костей можно встретить на костюмах якутских ша­манов в виде металлических пластин (ребра, кости рук и ног) и цепи (позвоночник).

Для ша­манского фольклора всех народов, очень характерна тема замены глаз и ушей. Чтобы шаман мог видеть и знать “причины” явлений, являющиеся частью двух миров, реальностью и сном, для этого шаманы получают духовными глазами и ушами. Духи меняет ему глаза, и протыкают уши, чтобы шаман мог видеть не­видимое и слышать неслышимое. В шаманизме считается, что за материальными глазами шамана находятся еще одни — внутренние, или духовные. Во время экстатических действий (камлание, танец) или во время сна, внутрен­ние глаза становятся самыми, что не наесть реальными и могут воспринимать как реальные глаза человека, которые в это время закрыты, и находятся как бы за внутренними глазами. Про­буждение от экстатического состояния — это открытие материальных глаз, при кото­ром автоматически происходит закрытие внутреннего зрения. В обычном состоянии мир воспринимается материальными глазами, тогда как внутренние глаза остаются закрытыми. Примерно так же обстоит дело и с внутренними ушами, которые шаману дают духи, чтобы он мог понимать шепот травы, пение птиц и голоса зверей.

Помимо глаз и ушей, духи изымают и мозг неофита. Они об­мывают его и вкладывают обратно в металлическую голову, ко­торую выковал кузнец. Так шаман получает про­зрачный ум, способный узнавать секреты злых духов и понимать причины болезней. Так избавившись от преходящего и гибнущего, от плоти и крови и сведя свое тело к его субстанциональной основе, как бы приобщившись к вечности, шаман посвящает себя служению, отождествлялась с той первоосновой, которая будет существовать столько сколько же сколько солнце и ветер.

Сюжеты с принесением себя в жертву, расчленением и варкой своего тела (тапас в древнеиндийской традиции) на огне присутствует в сюжетах развитых религиозно-философских направлений мысли древнего человека. Архаическая мифопоэтическая космогония составлялась на протяжении тысячи лет существования древних популяций людей, где шаманизм был основополагающей мировоззренческой картиной, в рамках которой существовал весь человеческий род. Шаманизм оставался шаманизмом, пока психотехнический и космотеологический (архаический по своему характеру) аспекты его находились в гармонии и согласии. Но как только переразвитие психотехник привело к осознанию недостаточности старых мифов и космологий, уже не соответствующих, ни как формы описания нового опыта, ни как его концептуальной опоры, шаманизм вступил в кризис, приведший в отдельных случаях к появлению религий высшего порядка (характерный пример – даосизм).

Исследователи, занимающиеся изучением древних культур, отмечают также, что развитие и совершенствование шаманской психотехники привело к восприятию более высоких областей духовной реальности и потому с необходимостью потребовало изменения картины мира. Изменения, которые происходили в обществе, постепенно отображались в самой шаманской традиции, постепенно создавая новые мифологии и новые культуры с развивающимися в нутрии них культами самотрансформациооного характера.

Так мы подходим к психотехникам чистого опыта, которыми являются индийская йога (тантрические варианты ее и конечно хатха йога), буддийское ее направление (дзогчен, тибетская тантрическая практика йоги), а также даосские религиозно-философские направления, поскольку все они обладают внутри своих систем методами и средствами постижения конечной истины, приводя к освобождению, спасению и самореализации.

Все шаманские психотехники направлены на утилитарные цели, которые преследовали архаические популяции людей, ну например такие как процессы инициации, шаманские трансовые состояния, где шаман выступал проводником душ умерших, или с целью излечения больного найдя духов болезней и победив их. Для архаических сообществ это прагматическое, четко поставленное действо, с целью решения возникших (перед социумом) проблем.

Мы совсем не изменились за последние 100-150 тыс. лет, я имею в виду анатомические и физиологические особенности нашего вида. Все изменения происходили и происходят в сфере психологии поведения и мышления. Мы ушли так далеко в рассмотрении философских и мировоззренческих проблем в постмодернистском направлении, что в целом потеряли ощущение собственной телесной природы.

Естественность своего телесного прагматизма — соматики — четкость восприятия своего существования в естественных условиях, делают нас намного ближе к архаическим популяциям людей, чем кажется на первый взгляд. Исходя из того, что работа с телом начинается с овладения теми возможностями, которые предоставляет психофизиологической основы человека, мы можем увидеть общность которую постмодернисты потеряли.

Аскетическая подготовка шамана, который в уединении под руководством опытного наставника должен был проделывать ряд упражнений позволяющих подготовить тело к длительным трансовым состояниям, в которых тело шамана подвергалось крайне утомительной физической нагрузке, а также суровой психоэмоциональной перегруженности подвергалась собственно нервная система. По свидетельству этнопсихологов исследующих шаманизм и шаманский транс, в момент, когда шаман находится в экстатическом состоянии он может ощущать необычайную лёгкость во всём теле, позволяющую совершать ему высокие прыжки и прилив мощной силы, с помощью которой он способен поднимать самые тяжелые предметы.

Существует множество техник шаманских инициаций, но все они неизменно включают в себя элементы переживания смерти, расчленения, очищения и воскресения. М. Элиаде в своих работах описывает технику инициаций и сопровождающие этот ритуал переживания, у шаманов якутов, самоедов, тунгусов, бурят, австралийцев, южноамериканских индейцев, индонезийцев и эскимосов. Везде в традициях встречаются описания состояний переживаемые как расчленение тела, смерти и воскресения, и в дальнейшем сопровождаемые чувством исцеления и обновления. В  инициации, как бы умирает «ветхий человек» и воскресает обновленная, укрепленная личность «нового человека» или, «сверхчеловека» существующего внутри архаического общества.

Например, особенностью эскимосского шаманизма является техника созерцания собственного скелета, входящая в индивидуальный опыт инициируемого. Суть этой шаманской техники расчленение «профанного тела», длительное и упорное созерцание себя как скелета, сопровождающееся своеобразной аскезой, предполагающей способность к высокой степени сосредоточенности и визуализации.

Подобные практики существовали и существуют в развитых формах религий. Они выполняются для того, чтобы увидеть всю тщетность и мгновенность мирского, профанного, ведущего неизбежно к смерти. Интересен пример из даосского канонического текста, сохранившего изначальную архаическую семантику скелета и костяка под названием  «Дао дэ цзин», где противопоставляется внешняя красивость, поверхностность сущностной основе естественности скелета, костяка, живота и пищи.

Также можно привести пример из практики тантрического буддизма в Тибете, где монах учится созерцать собственный скелет, с помощью работы мысли и образных представлений, постоянно снимая с себя кожу, мышцы, внутренние органы. Практикой «чод» ученик обучается, сидя на кладбище, медитировать на собственный скелет, постепенно снимая слой за слоем избавляться от привязок во внешнем мире, а также избавляться от иллюзорности телесной организации. Практикуя чод отсекают ум, озабоченный исключительно благополучием нашего собственного «я», развивая осознание того, что другие живые существа важны более, чем мы сами. Тибетское слово «чод» означает «отсечение».

Мышление и мировидение шамана существенным образом отличается от мышления «цивилизованного» человека. Архаическое сознание примитивных популяций людей было жизнеутверждающим, не спасающим от мира, а обучающим человека ориентироваться в нем и восхищаться его красотой.  С помощью разнообразных экстатических практик архаический человек учился у мира быть целостным, дабы в таком качестве, уметь управлять происходящими событиями вокруг. Сознание такого человека отражает свою невыделенность из природной среды, и опираясь на ее силы, несет в себе непротиворечивость по отношению к ее «устройству». В общем и целом, шаманское мышление сочетает в себе иррациональное, образное, рациональное, ассоциативное, нерасчлененное, отражает стремление не отгородиться от природы, а защитить себя другими способами.

Человек в архаическом мировоззрении не является венцом творения, а всего лишь его частью, ничуть не более выдающейся, чем все другие представители животного и даже растительного мира. Облик человека — лишь оболочка, которую можно сменить: отсюда рассказы о людях, превращающихся в медведя, рыбу, оленя, птицу, морского зверя или ведущих свое происхождение от них. Описание происходящего с людьми создавало мифологию, взаимосвязи явлений окружающего мира наделяли человека мистическим трепетом, а смелость и воля вкладывали в руки древнюю науку называющейся магией.

Магия и маги встречаются во всем мире, тогда как шаманизм представляет собой особую магическую «специальность», которую можно выделить особо: «укрощение огня», магический полет и т. д. Хотя шаман является, помимо всего прочего, также и магом, не каждого мага можно определить как шамана. Кроме того, шаман является лекарем, врачуя, прежде всего, душу человека он мог добиваться этого особыми техниками, часть из которых практикуется сегодня в «официальной» психотерапии. Каждый знахарь мог является целителем, но только шаман обладает своими особыми методами трансформации человеческой природы, тем самым имея возможность спасать жизни.

Каждый шаман — не только жрец, маг, лекарь, он и музыкант хранитель древних текстов, и поэт, и он же исполнитель. Несмотря на  многотысячелетнюю историю, в шаманских психотехниках до сих пор силен элемент импровизации. И хотя шаманская культура каждого отдельного народа имеет свои особенности и часто сильно отличается от шаманизма даже своих ближайших соседей, к нему нельзя относиться как к чему-то стабильному, устоявшемуся.

В Европе первые сведения о шаманах появились в XVII веке в записках путешественников, дипломатов, исследователей. В течение XVIII-XIX веков поток литературы о них постоянно нарастал. Слова шаманизм и шаман приняты мировой наукой, как научные термины. Однако каждый народ своих шаманов называет по-своему: алтайцы, хакасы, тувинцы говорят — кам; якуты — ойун; казахи, киргизы, туркмены — баксы или бакши; буряты и монголы — бё; эскимосы — ангакок; семанги, жители Малаккского полуострова — халак; меланау с острова Калимантан — оранг баех; индейцы команчи Северной Америки — пухакут; гурунги Непала – поджу.

Шаманизм был глобальным явлением, затронувшим большинство народов древней Евразии. Историки обнаруживают следы его присутствия даже в античной культуре. Ученые объясняют распространение шаманской практики и мифологии у древних греков контактами греческих колоний в Геллеспонте и на Чёрном море с скифскими племенами. К. Мойли первым описал шаманскую природу ряда скифских обычаев и указал на их отражение в греческой традиции, а также обнаружил шаманские элементы в греческой эпической поэзии. Советский востоковед Г.М. Бонгард-Левин в своей книге «От скифии до Индии. Древние арии: мифы и история» указал на взаимосвязи индоиранской традиции и шаманские истоки культуры народов Европы.

Современной археологической наукой пока не представлено данных определенно говорящих  нам о том, что народы, жившие в Западной Европе знали шаманизм. Но это и не исключается, потому что, например, во Франции, в бассейне реки Гаронны, в начале ХХ века была открыта пещера «Трех братьев» (Труа-Фрер), на стенах которой среди изображений датируемых верхним палеолитом (40-10 тысяч лет до Р. Х.) находится самое раннее, из известных в истории, изображение шамана — фигура пляшущего человека с накинутой на плечи шкурой, с рогами оленя на голове и конским хвостом.

На протяжении многих веков с шаманизмом боролись такие мощные религиозные системы, как буддизм, христианство, ислам, а он выжил. Советский атеизм свой приговор шаманизму вынес впервые же годы советской власти, объявив его «мрачным пережитком феодального прошлого», а шаманов — «проходимцами» и «тунеядцами». Но и в этом идеологическом поединке шаманизм, хотя и понес крупные потери, не погиб.

Шаманизм уживчив и контактен, любые новые формы идеологии и технологические прорывы в будущее не выбивают у него почву из-под ног. В ХХ веке интерес к шаманизму, как это ни странно, не только не угас, а, напротив, активизировался.

В современной научной литературе часто встречается выражение «профессиональный шаман». Шаман сегодня — далеко не тот, что был в прошлом или даже в начале ХХ века. Это вполне современный человек, нередко молодой, имеющий высшее образование, светскую работу и вполне успешно продвигающийся по служебной лестнице. Но при этом он шаман (с несколькими поколениями шаманских предков, «избранный духами») и выполняет свои шаманские функции по отношению к своим сородичам.

Действительно, шаман — профессия. Общение шамана с духами — камлание — происходит в состоянии транса. Этот французский термин трактуется как помрачение сознания, отрешенность, самогипноз. Часто для описания состояния, в котором находится шаман, используют и другой термин — экстаз — греческое слово, означающее исступление, воодушевление, особое состояние, присущее поэтам и провидцам. Фактически начальное обучение и дальнейшее развитие шамана предполагало последовательное использование определенного набора методов позволяющих достигать необходимых состояний сознания. Анализ этих методов позволяет понять более поздние системы психопрактики.

В ходе этих действий происходит структурная перестройка внутрипсихических «напряжений» (в том числе это относится и к сбрасыванию напряжений), приводящее организм человека в максимально эффективное (энергонаполненное) состояние посредством выполнения гимнастический упражнений, танцевальных движений, прослушивания ритмичной музыки, в том числе некоторых религиозных ритуалов.

Таким образом, среди огромного множества религиозных ритуалов существует особый класс практик, которые можно обобщить названием психопрактики. Для примера подобных систем вспомним индийскую йогу, даосских мастеров создания внутреннего эликсира бессмертия в древнем Китае, в православии исихатов, духовные упражнения Игнатия Лойоллы, суфийские ордена и.т.д.

Подобные практики и системы существовали практически во всех религиозных традициях, однако, использовались они лишь ограниченным числом знакомых с ними адептов. Особенность психопрактик состоит в том, что они ставят целью осознанное самоизменение личности.

Измененным состоянием сознания можно назвать любое состояние, отличающееся от обыденного, повседневного поведенческого стереотипа. Сильные эмоции, связанные с опасностью для жизни события, или просто хорошая физическая тренировка в спортзале уже выводят сознание человека за рамки обыденного.

Психотехнологи в сущности подводят человека к контролируемому изменению психофизиологической основы, не позволяя растворится ему в непривычных для него явлениях окружающего мира, а также не потеряться в обыденности будничных ритмов. Достигаемые состояния постепенно, контролируемо меняют личностную историю человека, в то время как последователи многих современных религиозных культов, могут  несколько не изменяться, оставаясь теми же, кем они и были. В принципе это мы сейчас можем наблюдать повсеместно. Люди выполняют религиозные культы, не отдавая отчета себе в то, во что они верят (не зная даже символов их веры), просто механически или по тому что «так все делают», т.е. они следуют за мнением большинства. Конечно же, это не догма, и, конечно же, глубинная связь человека с религиозными чувствами относящими их к современным религиозным конфессиям, многих меняет необратимо навсегда.

По-другому происходит восприятие у людей, осознанно рассматривающих свою жизнь в окружающем их пространстве и времени. Первые доисторические культуры являлись носителями древнейших знаний, предки которых, предали крупицу своей мудрости современным религиозным культам человечества. Анимизм, тотемизм и шаманизм являлись, в сущности, первыми формирующими человеческую природу культурными образованиями, создав человека таким, каким знаем мы его сегодня. Наиболее древние формы психопрактик можно обнаружить уже в первобытных культах на стадии проявления профессионального «жречества», где целая группа психопрактик использовалась при подготовке шамана.

Человек появившись на земле начал познавать окружающий  его мир, в том числе и самого себя, постепенно разделяя все целостное мироздание на три уровня. Многими исследователи утверждают в своих работах, что существует особое шаманское мировоззрение. В нем весь мир одухотворен, и все что окружает человека — леса, поля, горы, реки, озера, отдельные деревья и даже камни, — населено духами, способными помочь человеку, если их об этом попросить, совершив соответствующий обряд. Они же могут навредить, если о них забывают, случайно или намеренно оскорбляют. Шаманы — избранники духов. Духи помощники живут в верхнем мире, человек живет в среднем мире, а мертвым отводят место в нижнем мире.

Таким образом, шаманизм – это стройная система взглядов на человека, общество и природу. Это цельное учение, и оно существует с появлением человека до наших дней. По-прежнему нет единого мнения о возрасте шаманизма: диапазон — от палеолита до средневековья. До сих пор идут дискуссии и о географии шаманизма: одни считают, что это только Сибирь, Центральная Азия, Север Европы; другие — что это чуть ли не весь мир: вся Азия, Северная и Южная Америка, Африка, Кавказ.

Сейчас нам доподлинно известно, что шаманизм это путь знания природы и обретения силы позволяющей управлять, повелевать и удерживать миропорядок. Мировоззрение архаического человека было неразрывно связанным религиозным опытом, наукой (магией), философией (мифотворчеством), искусством как трансформацией видения Космоса. Религия была тесно переплетена с магией и другими формами протонауки, магия с искусством, и все это выражалось через мифотворчество. Шаманизм это техники архаического экстаза (М.Элиаде), т.е. примитивные психотехники.