Изучение психической жизни животных и человека представляется в основном через изучение системы сигналов, комплексов реакций, которую они могут сформировать в течении своей индивидуальной жизни для того, чтобы приспособиться к изменяющимся условиям среды. Человек сохранил в арсенале поведения много из своего «животного» прошлого. Прежде всего конечно это можно заметить в том сходстве внешних признаков или некоторых эмоциональных реакций на ситуации, которые присущи и животным, и человеку (настороженность, страх, радость). Психологически описанные эмоциональные реакции могут быть лишь поверхностными уровнями, «слоями» так сказать, за которыми в глубине подсознательной части этого айсберга скрываются психосоматические уровни.

Психическое — это взаимодействие внутри мозга большого количества разнообразных мозговых зон которые создают сетевое взаимодействие, сети сетей как сейчас принято говорить. Результатом мы имеем полноценную жизнедеятельность организма, с развитым набором эмоциональных состояний и инстинктивно-поведенческой активностью, отраженных в «психосоматических» функциональных особенностях организма, которые способны повлиять на возникновение в теле патологических изменений (заболеваний). Сейчас широко известно, что каждая ответная реакция живого существа на внешнее воздействие по сути адаптационно и для нас может быть совсем незаметным, но то как мы себя чувствуем, то как воспринимаем мы свои состояния может быть представлено нам в виде отрицательных или положительных эмоций. Это проявление нашей психики в поведенческих установках есть регуляционный механизм, заключающийся в том, чтобы как можно быстрее оценить не благоприятность ситуации, запустив в ответ реакции симпатической части вегетативной нервной системы, тем самым поставив нас перед выбором между двумя присущими нам естественными поведенческими моделями — бегство или борьба. Все физиологические изменения в организме призваны обеспечить либо борьбу, либо избегание неблагоприятной ситуации (повышение мышечного тонуса, повышение артериального давления т.п.).

У современных нам людей, в большинстве случаев в силу социализированности, все сейчас происходит совсем по-иному. Как и у большинства млекопитающих нервная система человека, как ей и положено сработает в определённой последовательности, подчиняясь биологическим механизмам. Также, как и у животных запускаются реакции в нервном субстрате с выделением гормональных веществ, созданием мышечного тонуса, но, и это главное, сама разрядка психического напряжения (напасть или убежать) в силу уже указанных социальных причин не будет реализована. То есть глубинные механизмы физиологической мобилизации всего организма срабатывают, как им и предписано природой, а ответная реакции в виде эмоциональной разрядки не реализуется.

Мы хорошо знаем, что в силу существующих социальных запретов в обществе (норм поведения и правовых нормативных положений), человек чаще всего не может отреагировать на опасность бегством или элементарной агрессией в ходе эмоциональной оценке ситуации, что дало бы ему возможность снять психическое напряжение и связанные с ним отрицательные последствия данного события. Этот психологический «груз», «бремя цивилизованного человека» индивид проживает в созданном нами же «виртуальном» пространстве психики, обусловленном определёнными правилами той общности, в среде которой индивид оформился. Для самого же мозгового субстрата, с его функциональной активностью и его структурой на разных уровнях ЦНС, не имеет значение происходит ли событие в данную минуту с нашим организмом в объективной реальности, здесь и сейчас, или же это происходит только в воображении, когда мы представляем что-либо, или даже вспоминая только произошедшее как уже когда-то давным-давно случившееся.

Психофизиологические реакции на подобного рода виртуальные ситуации создают установки на подавление психоэмоционального напряжения, которое чаще всего сопровождается в теле мышечной активностью. Такого рода «патологическая» активность мышечной компоненты, связанная с психоэмоциональным реагированием, со временем может привести к хроническим нейро-мышечному перенапряжению, что, в свою очередь, послужит возникновению устойчивого очага патологических возбуждений в структурах головного мозга. Перенапряженная нейромышечная структура будет посылать в мозг информацию о том, что мышечная ткань постоянно напряжена, и это заставит мозг снова и снова создавать психофизиологическую реакцию на стресс. Вследствие такого функционирования нервной системы перенапряжение замуруется на психоэнергетическом уровне, сохраняясь так длительное время и оттягивая на себя энергетические ресурсы организма. В конце концов это неминуемо приведет к системному сбою, выражающемуся в органическом поражении основных системных функционалов внутренних органов, с переходом во все более сложно протекающие системные заболевания, например, язвенные болезни или гипертонический кризис.

Западная медицина и наука (психиатрия и психофизиология) давно изучают причины, приводящие к заболеваниям нервной системы и всего организма в целом. Наш великий физиолог И.П. Павлов в ходе экспериментаторский работы своей школы указывал: «Современный цивилизованный человек путем работы над собой приучается скрывать свои мышечные рефлексы, и только изменение сердечной деятельности все еще может нам указать на его переживание. Таким образом, сердце было и осталось органом чувств, тонко указывающим наше субъективное состояние и всегда его изобличающим». Одним из первых о подавлении, увеличивающем эмоциональное перенапряжение и приводящим к психопатологиям рассказал З. Фрейд. Вслед за ним многие ученые стали рассматривать эмоциональное перенапряжение через призму соматических дисфункций получив в распоряжение «психосоматический подход». Через этот интегративный подход вечно противопоставляемые психология и медицина (гуманитарное и естественнонаучное знание) сообща стали исследовать влияние психологических факторов на многие соматические заболевания.

В физиологически ориентированных западных научных концепциях по изучению поведения человека, с их сугубо дифференциальным подходом к организму человека, очень слабо учитывается фактор, характеризующийся множественностью связей между психикой, как принято говорить производной функцией высшей нервной деятельности и вегетатикой. В рамках эмпирической психологии принято рассматривать адаптативные реакции организма, как физиологические комплексы системных мер, в основе которых лежат механизмы с пассивно приспосабливающейся к воздействиям внешней среды функцией психического. Наиболее выраженным это положение видится в рефлексологии, где активность субъекта сводилась к поддержанию равновесия со средой, в которой он обитает. Этой же подход существовал и в необихевиористских концепциях с их редукционизмом, сводящим все к одному, напряженности потребностей организма, заставляющих человека, да и любое другое животное двигаться в направлении снятия этого напряжения.

В советской физиологической школе под руководством И.П. Павлова смогли раскрыть то огромное влияние, которое оказывают на животных и человека экзогенные (внешние) психоневрологические факторы, вследствие чего происходят изменения функционала соматовисцеральной (внутренней) структуры организма. Итогом огромной многолетней исследовательской работы стало положение о том, что в процессе развития второй сигнальной системы (вербальный уровень) может быть перестроена деятельность первой (вегетативный уровень) в каждый данный момент. Деятельность второй сигнальной системы в виде данности общих представлений и мыслительных процессов, может сенсибилизировать работу органов чувств животных и человека. Варьируя характер системного воздействия, павловская школа физиологии смогла выстроить ряд гипотез о том, как организм животного может реагировать на изменения во внешней среде и, как кора головного мозга оказывает значительно влияние на вегетативную нервную систему.

Вертикальное строения функциональных систем мозга, постулирует принцип, согласно которому,- каждая форма поведения обеспечивается совместной работой разных уровней нервного аппарата, связанных между собой восходящими и нисходящими неврологическими путями, превращающими мозг в целостную саморегулирующуюся систему, где кора больших полушарий является органом не только условнорефлекторной, но и безусловнорефлекторной деятельности. Так процессы, происходящие в вегетативной нервной системе, могут быть направляемы корой больших полушарий мозга, а сама висцеральная нервная система, в свою очередь, может влиять на общее состояние коры больших полушарий изменяя текущее состояние всей центральной нервной системы. Эти положения послужили началом создания теории о кортико-висцеральной патологии, где акцент был смещен с изучения связей между стимулами и поведением, на изучение взаимоотношений между корой и внутренними органами.

Еще в начале XX века В.М. Бехтерев считал достаточно обоснованным положение о том, что «органические функции представлены приблизительно в тех же частях мозговой коры, которые заведуют и произвольными движениями. «…» те области мозга, которые предназначены для выполнения произвольных движений, очевидно, содержат также и центры для самых разнообразных органических движений». Таким образом выходит кинестетические области коры больших полушарий мозга имеют возможность связываться условно-рефлекторным способом взаимодействия со всеми другими клетками коры, осуществляя как внешние, так и внутренние рецепции. Двигательная область коры головного мозга пронизана «клеточными массами», которые могут быть отнесены не только к обеспечению работы двигательного аппарата, но и внутренних органов, которые могут быть представлены в коре головного мозга. Экспериментально давно подтверждено, что кора больших полушарий представляет собой высший регулятор, обеспечивающий противодействие «слепой силе» подкорки, которая участвует в наиболее сложных формах поведения обеспечивая их функционал и выступая регулятором общего фона психики.

К глубинным, подкорковым структурам мозга, как мы уже знаем относится ретикулярная формация. С ее открытием в нейрофизиологию был введен новый принцип вертикальной организации всех структур мозга позволив нам говорить о регуляционных механизмах тонуса коры в состоянии бодрствования и сна. Эта подкорковая структура участвует в генерации психической энергии способствуя проецированию в кору потенциалов возбуждения, создавая тем самым в кортикальных полях тонический фон необходимый для осуществления корковых процессов. Она же участвует в обратном влиянии неокортекса, в период патологических замыканий, в форме фрустрированной психической активности, деструктивно влияя на всю подкорку (средний мозг и ствол мозга) создавая узоры возбуждения и влияя на нижележащие подкорковые образования древнего мозга (ретикулярную формацию, мозжечок и ствола) изменяя активность гормональных регуляций и воздействуя на двигательную активность.

Моторный анализатор и вегетативные центры подкорки образуют единый функционал корково-подкорковую межсистемную соподчиненность кортикоретикулярных путей. В следствии раздражения отдельных участков коры мозга вызывается обобщенное влияние на спинальные рефлексы, которые в свою очередь способны изменять возбудимость мышц, ограничивая и понижая порог их различительной чувствительности, а также функционально ограничивая нейрогуморальные связи на уровне систем органов. С притоком в подкорковые нервные центры разного рода информационно-энергетических эквивалентов событий (от сенсорных до субсенсорных), происходит постепенная подстройка функционала внутренних органов (интерорецепция органов), которые, в свою очередь, могут оказывать влияние на аппаратную активности и всей локомоторной скелетной мускулатуры. Влияние же висцеральных интерорецепторных структур на локомоцию будет значительно слабее, чем с проприорецепторов локомоторного аппарата на вегетатику, в том числе и на дыхательную систему (дыхательный центр находится под влиянием всей скелетной мускулатуры).

Дыхательные движения в теле являются обязательным компонентом сложного моторно-висцерального стереотипа, укорененного в головном мозге, а сам дыхательный аппарат обладает двойной саморегулирующейся основой. Моторно-висцеральная регуляция находится и под влиянием проприоцептивной афферентации с локомоторных мышц (мускулатура конечностей и туловища), и одновременным влиянием дыхательной поперечнополосатой мускулатуры с ее интероцепцией с органного уровня (легких и плевры). Из всех афферентных систем, координирующих дыхательные движения, наиболее важной является проприоцептивная. Афферентная проприоцепция позволяет моторным нервам дыхательной мускулатуры приспосабливать висцеральную функцию вегетатики к потребностям мышц и мозга, интегрируя соматосенсорные уровни восприятия тела, которое может находится в том или ином положении в пространстве.

Придавая животному или человеку то или иное положение (позу) в пространстве, мы заставляем кровь приливать к голове, рукам, ногам, что в свою очередь заметно влияет на изменение общего состояния психосоматической целостности организма. В частности, аппаратный механизм кровообращения осуществляемый в организме непосредственно нервной системой, мы можем находить подверженным регулирующим влиянием различных афферентных систем, в том числе кинестетическим анализатором в мозгу. Имеет место и обратный процесс влияющий на скорость приспособительных реакций в организме. Действенность этих механизмов, основанная на принципе «обратной связи» и заключается в быстроте рефлекторной нейтрализации циркуляторных нарушений, т.е. скорейшем восстановлении функциональной системы организма как целого. Изучением данных фактов в психофизиологии занимались такие видные советские ученые К.М. Быков, В.Н. Черниговский.

Факт влияния и возможность управлять висцеральным уровнем через локомоторный, есть огромная заслуга научной мысли и огромной работы проведенной советской школой психофизиологии. Изучая висцеральные процессы советский физиолог М.Р. Могендович указал на то, как важно разделять рефлексы с мышечно-суставного аппарата, деля их на три группы: моторно-моторные (т.е. рефлексы саморегуляции мышц), моторно-висцеральные и моторно-сенсорные. Он показал, что безусловно-рефлекторная и условно-рефлекторная кинестетика позволяют влиять и на локомоторный аппарат, и на внутренние органы, а также и на состояние сенсорных систем в целом. М.Р. Могендович писал — «мы убедились в том, что высоко лабильная регуляторная система локомоции подчиняет себе в порядке «усвоения ритма» (по Ухтомскому указывая на доминанту) менее лабильный аппарат управления внутренними органами». Все вышесказанное еще раз подтверждает вывод о взаимообратном влиянии соматических подкорковых структур и психической сферы человека, как высшего уровня развития психики в живой природе основанием которых являются уровни, расположенные в коре головного мозга.

Благодаря широкому кругу исследований таких видных отечественных психологов и физиологов как Б.Г. Ананьева, П.К. Анохина, А.В. Запорожец, Э.А. Асратяна, А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурия, Д.Н. Узнадзе, Е.Н. Соколова и ряда других с уверенностью можно сказать, что психика человека, проявляющая себя в сложных формах отражения действительности и деятельностных предпочтений, представляет собой интегральную целостность функциональных систем с опорой на рефлекторные процессы в организме. Так в основе непроизвольных автоматизмов, неконтролируемых способов выполнения деятельностных программ субъекта, лежат такие проявления его бессознательного, как неосознанные операциональные установки и стереотипы, проявляющие себя в сенсорной и моторной преднастройке предшествуя развертыванию того или иного действия. Операциональная моторная установка есть пример, в основу которого положена теория доминанты А.А. Ухтомского, где «оперативный покой» рабочей позы человека поддерживает устойчивое положение его тела. Готовность всего двигательного аппарата выполнить возникшую двигательную задачу, является смысловой установочной деятельностью, интегрирующей, с разных уровней ЦНС, структуру костно-мышечной системы в целостный процесс реализации моторной установки встраивая человека в окружающий его мир.

Специфика позных стереотипов выявляет не явную связь личности и позотонических движений, позволяя разглядеть личностную психодинамику каждого человека. Общий мышечный тонус сопровождается и обуславливается картой когнитивных процессов, отражающих события и вероятностные способы действий в тех или иных ситуациях (виртуально представленных). Сознательная психическая активность, сосредоточенная по большей части в коре мозга, пытаясь «воссоздать» смысловую оправданность всей текущей ситуации и интерпретируя ее как некую «опасность», может «усугубить» текущее состояние костно-мышечного аппарата, добавив к существующему уже тоническому перенапряжению мышечной цепи психоэмоциональную нагрузку с ее не характерным нейрогуморальным откликом, способным привести со временем к структурной дисфункциональности висцеральных органов и тканей их образующих. Все происходящее с человеческой личностью «разыгрывается» на общем тоническом фундаменте где функциональное предназначение тонуса, по утверждению К. Прибрама, есть не величина спастичности или вялости сократительной ткани в мышцах, а состояние готовности всего нервно-мышечного аппарата к действию непосредственно личности человека.

Весь прошлый опыт человека может запечатлеваться не только нейрологически в памяти, но и висцеро-соматическом уровне, влияя через это на оформление наборов установочных реакций и нейропсихических моделей поведения. По большей части без контроля сознания формируется безусловно-рефлекторная телесно-двигательная общая картина телесности человека. Это непрекращающиеся в течении достаточно длительного времени иннервации очагов возбуждения в моторной и сенсорной зонах коры головного мозга по принципу доминанты, когда тоническое перенапряжение может существовать за счет возрастания спонтанной активности на одних системных уровнях и, одновременном вытормаживанием на других. Возбуждение циркулирует на интернейронах сегментов спинного мозга, включая ощущения от кожи, связок и надкостницы, создавая то самое описание нашего телесного «Я», которое мы будем непосредственно осознавать. В том случае если мы даже постараемся менять частоту и характер раздражений, нейроны все равно воспроизведут частотную характеристику не вновь пришедших воздействий, а частоту ранее наиболее часто повторяющегося раздражения. Результатом мы имеем некий установочный уровень личностных поведенческих реакций, как своеобразный «порочный круг». В результате уже существующих психоневрологических неотреагированных реакций может возникать подавление нервно-мышечной реактивности, приводящей к консервированию деструктивных напряжений (хронические перенапряжения) не только в мышечной структуре, а также в функциональных компонентах (связки, сухожилия) всего опорно-двигательного аппарата как целого. Возникающие внутрисистемные нарушения в свою очередь будут отражаться на функциональных особенностях высших уровней сложности центральной нервной системы, участвующих в решении поведенческих задач (перцептивных, мнемических, моторных, мыслительных).

Через «телесную оболочку» человека, как биосоциального организма, по сути могут проступать психогенные травмы и аффективные комплексы, длительно продолжающие свое существование на разных глубинных уровнях психики, отражая перенесенные в прошлом жизненные кризисы. Анатомически же это может быть выраженно ригидностью, спазмированными участками костно-мышечных структур или же контрактурными образованиями в сухожильной и мышечной тканях, что конечно же будет влиять и на психоэмоциональный портрет человека, проявляя эмоционально-аффективное отношение его личностной установки к окружающим его обстоятельствам. Эмоциональный портрет человека — это не только сфера чувствительности, которая ответственна за восприятие всего происходящего, но и поведенческие стереотипные предпочтения, в свете которых может характеризоваться и состояние нашего психического здоровья.

Видные отечественные психологи А.Н. Леонтьев и А.В. Запорожец обратили внимание на то, что в позах, которые принимает человек или в его походке могут быть выявлены личностные установки субъекта, так сказать его уникальный смысловой опыт. Различные позы с их функциональной вариативностью, будь то позы стоя, сидя, лежа, также, как и жестовые движения зависят от «культурного» контекста несут на себе специфику данной временной эпохи. Исследуя моторику в детском возрасте, они разработали методику коррекции нарушений личностных характеристик детей с отклонением в развитии, через набор моторных упражнений. Из их исследований следует то, что познотонические компоненты телесности, как бы реализуют позицию самого ребенка, его установочно-смысловое отношение к окружающему его миру, что в свою очередь позволяет успешно корректировать сложные моменты в развитии личности ребенка.

Итак, следствием из выше сказанного является то как мы могли бы относится к телесной карте своего восприятия если бы в повседневной своей жизнедеятельности мы умели отслеживать те тонкие сигналы, приходящие к нашему сознанию с подпороговых уровней тела и как опытное знание о мышечно-суставной рецепции, смогло бы изменить и обогатить новыми представлениями современный научный психосоматический портрет индивида. На основе этих представлений и идей может родится понимание каким образом используя опытное знание о психофизиологических системах регуляции тонуса скелетной мускулатуры мы можем сделать свою жизненную позицию гармоничной, наиболее адаптативно и целесообразно встроенной в биосоциальное пространство. Умение слушать и слышать свое тело, осознание биомеханических комплексных процессов и их естественные граница, перевод проприоцептивного и интероцептивного восприятия телесности в область вербализованной ментальной карты личности, укорененной в двух мирах природном и социальном. Приобретенный навык использования тонко отстроенной телесно-двигательной пластичности становится в сущности для современного на человека индивидуальным инструментом для профилактики сложных дисфункциональных нарушений в психосоматическом портрете индивида.

Психика полифонично интегрирует процессы восприятия и обработки информации, научаясь прислушиваться к гармоничному постоянству синергетического колебания мышечного тонуса в теле, который как мы уже поняли влияет на когнитивные процессы. Осуществляя повседневную жизнедеятельность, мы не замечаем, как используем мышечные цепи и кинестезию в целом во время разговоров и общения с разными людьми. Нам кажется, что нет никакой разницы в том, как мы двигаемся, и как осуществляются разного рода операциональная механизмы наших двигательных стереотипов в тех или иных повседневных ситуациях. Это неведение может показаться спасительным на первый взгляд, так, как если бы мы все время осознавали мельчайшие процессы, протекающие в нашем теле мы бы не смогли принимать решения по насущным вопросам в данный момент. Но это только так кажется, потому как в вышеописанном материале мы увидели, что высшая нервная деятельность, а именно вторая сигнальная система, находясь в постоянном взаимодействии с первой сигнальной системой, с безусловнорефлектного уровня, оказывает влияние не только на внутренние органы человека, но и на весь психосоматический комплекс адаптационных приспособительных реакций в организме человека. Интегрированность в повседневный быт инструментально существующей телесной карты, в основу которой положены когнитивные процессы и функциональные системы организма, позволила увидеть тело как целостное многомерное образование взаимодействия интеро-проприорецепторных, вестибулярной и кожно-механической системам с психоневрологическими, нейрологическими уровнями центральной нервной системы, осуществляющими процессы жизнедеятельности каждого из нас.

Мы подошли к заключительной части с четким понимание того, что для прогресса в области познания нам нужны не новые чувства, еще не существующие у человека, а совершенствование уже имеющихся в наличии, соединение их, так сказать с теоретическим конструкциями, мыслительными процессами и практикой, что как нам кажется в дальнейшем позволит открыто заговорить о возникновении у человека в каком-то будущем новых видов ощущений, позволяющих воспринимать, понимать и мыслить, выводя на новые уровни постоянно развивающейся теории познания. Таковыми на наш взгляд ощущениями являются кинестетические, функциональные особенности нервно-мышечных структур, входящие в иерархически изумительно выстроенную систему опорно-двигательного аппарата, в основе которой, фундаментом стоит мышечная рецепция в полимодальном сочетании с другими структурами, отвечая за получение информации из окружающего мира. По утверждению современных ученых XXI век будет веком открытий в области биологии.

В заключении хочется процитировать слова Николая Гумилёва из стихотворения «Шестое чувство», которые поэтическим слогом, передают нашу надежду, в дальнейшем, научится понимать свое тело и использовать его возможности для усложнения нервной системы на пути эволюционных преобразований, потому как все основания для дальнейшей работы были нам даны.

«Так век за веком – скоро ли, Господь? —

Под скальпелем природы и искусства

Кричит наш дух, изнемогает плоть,

Рождая орган для шестого чувства.»

Проводя регулярные тренировки по гимнастике йогов часто сталкиваюсь с вопросом от только начинающих тренироваться людей. Зачем синхронизировать движения и дыхания, в чем есть положительные стороны этого процесса? Каковы положительные результаты от постоянных тренировок? У меня есть на этот счет некоторые соображения. Конечно же в двух словах это не сказать, хотя, краткость сестра таланта могла бы и помочь мне в этом деле. Но коль скоро увы мне увы, попробую расписать в меру своих сил.

Начать нужно с того, что вообще-то некоторое новое движение и реакции на него, всегда  в сущности, могут являться неким «стрессором» в организме, который если присмотреться получше, может приводить к приспособительной реакции на физическую нагрузку. Приспособительная реакция и есть адаптация, которая формируется на первоначальном действии любого сигнала, вызывающего интенсивную и длительную двигательную реакцию. В развитии большинства адаптивных реакций можно увидеть две основные линии развития адаптационных механизмов. Начальный этап «срочная» или несовершенная адаптация и следующий за ним «долговременная» адаптация, более совершенного характера.

Первый этап («срочная» адаптация) практически всегда может протекать на пределе физиологического резерва организма, и скорее всего может не обладать адаптационным эффектом. Например, убегать неадаптированному к специфической от бега нагрузке животному и человеку очень сложно, тут все в совокупности рождает трудности. Это и биохимические реакции связанные с максимумом сердечной деятельности, легочной вентиляции, выброса лактата (молочной кислоты) в кровь, который не способствует быстроте реакции и, наверно что самое немало важное, длительности работоспособности функциональных систем в организме. Следует также указать, что этап «срочной» адаптации осуществляется на уровне головного мозга по средствам механизма «генерализации двигательных реакций», т.е. сложившихся стереотипных механизмов, которые и помогают выжить, подключая бессознательную рефлекторную операционную деятельность организма. И это по существу есть адаптация, формирование определённой максимально эффективной функциональной системы на основе установочных реакций.

«Долговременный» этап и все его положительные свойства, возникают в результате постепенно и на длительной дистанции, многократно повторяющихся, в своем воздействии на организм стресирующих факторов окружающей среды. Начинается это с того, что много раз повторяющаяся «срочная» адаптация случается и случается, и случается, и случается, в конце концов подводя организм к необходимости приобретать новое качество, а именно из неадаптированного превращаться в адаптативный. Происходит качественное изменение организма. На основе развивающихся обучающих процессов и памяти мозга, в ходе адаптации к окружающей действительности, возникают новые устойчивые временные связи, реализующиеся в виде соответствующих поведенческих реакций. Ох мудрено получается, но сложность делает наш мозг по утверждению Т.Черниговской и краше, и лучше. Как- то так.

Вывод думается из всего этого получается такой — переход от «срочно» адаптативной модели поведения к «долговременной» делает жизнь биологического организма в новых условиях более сносной, позволяя расширять сферу своего обитания и проявляя «свободу» своего поведения в меняющейся биологической и социальной среде. Стерсерующие факторы создают по сути физическую нагрузку, которая на определенных этапах развития организма увеличивает шансы на его выживаемость, а значит и на дальнейшее эволюционное развитие всего вида.

Теперь вернемся к движению. Как мы уже знаем первоначальным эффектом от воздействия любого безусловного раздражителя, является чаще всего значительная и длительная двигательная реакция. Вот захотелось поесть, погулять и проверить свою территорию, задуматься о продолжении рода и что … А вот что, происходит возбуждение и мобилизация соответствующих афферентных и моторных центров скелетной мускулатуры через активацию вегетативных центров, включая функции эндокринных желез, а также органов кровообращения и дыхания обеспечивающих энергетический метаболизм работающих мышц. В совокупности они образуют единую функциональную систему, т.е. меня самого, «ответственного» за реализацию данной двигательной реакции. И вот повстречал я в процессе своей прогулки на любимой моему сердцу тропинке, врага-соперника. И что же будет с моей функциональной системой, как она будет справляться с этим крайне мало приятным событием?  Как мы поняли, рассматривая «срочную» мобилизационную адаптацию эффективность этой системы будет невелика, бежать мы долго не сможем, интенсивно махать руками и кричать, т.е. драться тоже скорее всего долго не получится.

И вот на помощь к нам приходит чудесно организованный миллионами лет эволюционных изменений, побед и порожний, механизм «долгосрочного» адаптационного встраивания в окружающую среду. После многократных повторений ситуаций, событий в ходе проб и ошибок формируется пока не совершенная функциональная система, «функциональный орган» биологической системы организма. Все эти миллионы лет тренировок, подводят нас к развитию «долговременной» адаптации, которая в сущности должна всего лишь повысить наш статус, как энергетически эффективно существующих, а также похоже, и социально обусловленных существ на этой планете. Для этого должны произойти длительные структурные изменения, формирующие так называемый «след», который позволит расширить наши возможности и предоставив нам в этой связи небольшое преимущество, расширяющее наш адаптативный механизм.

Что же мы по сути, так сказать в натуре (in rerum natura) получили. Длительно, на протяжении продолжительного времени, создаваясь на предпосылках более быстрой адаптации, мы создаем в организме так называемый структурный «след», который обеспечивает нам увеличение физиологических возможностей доминирующей функциональной системы. Так уж сложилось, что в ответ на требования окружающей среды возрастает функция ответственная за адаптацию доминирующих систем, в связи с чем, в них развивается активация синтеза нуклеиновых кислот и белков. Основной же причиной данного изменения является по сути увеличение физиологической функциональности клеток структур, ответственных за адаптацию, вызывая в качестве первого изменения увеличение скорости транскрипции РНК на структурных генах ДНК в ядрах этих клеток. Рост количества информационной РНК приводит к интенсивно протекающему синтезу клеточных белков. В результате чего масса структур увеличивается и происходит увеличение функциональных возможностей клетки, составляющей их основу «долговременной» адаптации. Это похоже помогло нам сохранять полезный результат на протяжении длительного времени, предавая его через поколения.

В итоге мы получили образовавшуюся уравновешенную систему целостного центрального регулирования, которая характеризуется экономизацией, облегчением процесса управления адаптационными реакциями, в совокупности позволяющая обеспечивать выполнение мышечной работы во благо нашего процветания. Это приводит наши системные механизмы к адаптации организма, в различных звеньях подвергающихся физической нагрузке. Так аппарат нейрогормональной регуляции функциональной системы, ответственный за адаптацию, развивает определённые структурные изменения, которые повышают функциональную мощность этого аппарата и обеспечивая его устойчивое экономное функционирование в ходе мышечной работы. Также, структурные изменения происходят в аппарате управления мышечной работой, на уровне ЦНС, создавая возможности мобилизовать наибольшее число моторных единиц при нагрузке, что приводит в результате к совершенствованию мышечной координации.

На уровне самой скелетной мышцы, на основе активации синтеза нуклеиновых кислот и белков, развивается выраженная рабочая гипертрофия, реализующаяся за счет увеличения массы имеющихся мышечных волокон «быстрого» или «медленного» типа, в зависимости от вида нагрузки.  Очень важно указать, что увеличивается энергообеспечение мышц. Это происходит вследствие роста мощности системы преобразования энергии, выражаясь в увеличении количества и массы митохондрий. В 1,5-2 раза возрастает число митохондрий при адаптации к физическим нагрузкам на выносливость в скелетных мышцах. Конечно же это не во всех мышечных звеньях, а избирательно, но тем самым все же «расширяя» лимитирующую работоспособность мышц и организма в целом.

Структурная адаптация также характеризуется увеличением мощности, и одновременно, экономностью функционирования аппарата внешнего дыхания и кровообращения. В ходе развивающейся гипертрофии дыхательной мускулатуры увеличивается ее скорость и амплитуда сокращения; увеличивается жизненная емкость лёгких и возрастает коэффициент утилизации кислорода. С увеличением максимальной вентиляции лёгких при физической работе и ростом массы митохондрий в скелетной мускулатуре, мы достигаем значительного увеличения аэробной мощности организма. Также повышается способность дыхательного центра длительно поддерживать возбуждение, на предельном уровне, обеспечивая в тренированном организме возможность осуществлять, в течении продолжительного времени, максимальную гипервентиляцию при сверхинтенсивных мышечных нагрузках.

Достигая данного уровня адаптации, сочетающего в себе экономизацию функционирования аппарата внешнего дыхания в покое и при нагрузках мы приобретаем следующие две основные особенности тренированного организма:
1) увеличивается объем вдоха и емкость лёгких, что позволяет поддерживать адекватный минутный объем вентиляции при меньшей частоте дыхания, а при меньшей работе дыхательной мускулатуры нет соответственно энергетических затрат.
2) повышается кислородная емкость крови и способность скелетной мускулатуры , а также и других тканей, утилизовать кислород из притекающей крови, создавая тем самым условия для уменьшения легочной вентиляции в покое и при стандартных нагрузках.

Кроме того, адаптационная перестройка на уровне ЦНС обеспечивает ритмичность дыхания и четкую координацию его с работой двигательного аппарата, что также способствует экономности функционирования аппарата дыхания позволяя эффективно реализовывать двигательные поведенческие реакции.

Далее, на уровне систем кровообращения адаптация выражена, прежде всего, в развитии структурных изменений в самом сердце. При адаптации на выносливость она представлена умеренной гипертрофией миокарда, увеличением числа коронарных капилляров и их плотности, сопровождаясь ростом просвета крупных коронарных артерий. Этот комплекс изменений адаптации приводит к «расширению» лимитирующих звеньев в функционировании сердца. Так мы получаем в свое усмотрение тот факт, что из-за высокого минутного объема и более экономического функционирования скелетной мышцы, которая способна извлекать кислород из крови более эффективно, перераспределение крови при интенсивных нагрузках не приводит, в тренированном организме, к резкому уменьшению кровотока во внутренних органах и степень анемизации этих органов, таким образом снижается. Этому также способствуют адаптационные изменения в системе регионального кровообращения в органах и тканях.

Итого получается. Я попробовал показать, что тренированный организм лучше, эффективнее и экономичнее нетренированного. Надеюсь вы смогли отметить тот огромный положительный эффект от постоянно повторяющихся стресирующих обстоятельств, в которых, как мы все знаем, современному человеку приходится постоянно существовать, не только проживать эти нагрузки, но их грамотно их трансформировать в личный опыт. Все накопленные от тренировок положительные составляющие, ка-то структурные и функциональные изменения, позволяют выводить организм на оптимизационную направляющую жизнедеятельности. Этот уровень повседневной работоспособности со временем становится основным богатством, в котором мы можем быть уверенны, на фундаменте которого дальнейший действия во времени могут быть вами эффективно направлены позволяя достигать поставленных целей.

P.S. Все рассмотренные положительные адаптационные изменения составляют преимущества тренированного организма, и развиваются, как правило, при тренировках на выносливость. Однако при некоторых видах физических нагрузок, например, при направленной тренировке к силовым нагрузкам, культуризме и т.п., адаптация в большинстве случаев не приводит к повышению резистентности организма к повреждающим воздействиям.

Эти карты внешней и внутренней реальности, не имея на первый взгляд между собой ничего общего, по сути со своей, находятся в таком взаимоотношении, когда воздействия на раздражение (на рецепторные аппараты субъекта) вызывают сразу ответную реакцию в виде субъективных явлений в психике, тем самым научая воспринимать целостность исходя из пар противоположностей: психика и физиология, биологическое и социальное, индивидуального и коллективного, где предлагается занять удобное для нас место.

В начале ХХ века в Советской России ряд видных ученых сформулировали новый подход к пониманию психики и тех процессов, что создают сознательную человеческую деятельность. Известная всем противоположность субъективного и объективного, дихотомия существующая по сути, как двучленная система была благополучно трансформирована, на основе диалектического метода, с добавлением к двум ее составляющим третьей. Таким образом принципиально изменив ее и сняв существующее напряжение противоположных крайних полюсов, превратив из диады в триаду. Этим снимающим конфликтную напряженность элементом стало понятие деятельности.

Через деятельность человек может выразить свое отношение к окружающему миру, осуществив тем самым двуединый процесс интериоризации (превращения внешнего во внутреннее) и экстериоризации (внутреннего во внешнее). С.Л Рубинштейном этот поворот в изучении психики означился как «единства сознания и деятельности», диалектическое тождество деятельности и психики. Деятельность стала той основой, где появилось место духовной работе человека, что проявило сущностную составляющую психики, одухотворять животное, а сам функционал психического процесса (представление, восприятие, ощущение и т.д.) мы могли бы назвать «функциональный орган» (по А.А. Ухтомскому) человека.

Предметно-практическая деятельность человека выстраивает линию пограничных взаимосвязей, которая непосредственно позволяет субъективному отображать объективно воздействующее на него многообразие явлений, в процессе проживания жизни. Граница же между субъективной и объективной стороной жизнедеятельности человека, может быть означена как соматическое, телесное ощущение. Это функциональный орган непосредственного отражения многообразия объектов окружающего мира, проводит их образность «внутрь» каждого индивида где уже существуют психологические описания «внутреннего тела» с его интрацептивными ощущениями, имеющими генетическую связь с экстрацепцией через соматическую метафоричность названной границы.

Онтология субъективности с необходимостью заставляет решать вопрос о возникновения отдельно взятого ощущения, как и, впрочем, всего целостного образа, чрез рассмотрение рефлекторных оснований в психофизиологии высшей нервной деятельности человека. О существующем стимульном воздействии в рамках физической картины мира, т.е. всего того, что связано с соответствием сенсорного аппарата создающим все предпосылки для адекватной способности воспринимать окружающее. Важным дополнением является указание на то, что чувственное впечатление, вызываемое тем или иным внешним воздействием, должно (и может) рассматриваться в качестве звена циклического процесса, инициированного самим субъектом, где исходный импульс представляется в виде интенции от непосредственно самого субъекта, направленного на объект в форме познавательного акта, через собранное внимание или регулируемого им практическое действие.

Субъект актуально сам воздействует на мир явлений, в тоже время, в силу своего культурного опыта он находится под «давлением» объективной реальности в силу своей встроенности в ее предметную обусловленность. Субъект не просто улавливает стимульное воздействие, а выбирает его, или даже активно ищет в окружающем его пространстве. Это подводит нас в плотную к признанию того факта, что стимул уже заранее может иметь определенную интерпретацию, значение и эмоционально-личностный смысл. Акт восприятия становится в таком случае определяемым не только объективно, извне характеризуясь стимульной информацией, но и изнутри неся в себе субъективные характеристики категориальных систем, когнитивных схем. Это гениально выразил в одном предложении А.А.Ухтомский «Нет субъекта без объекта, как нет объекта без субъекта».

Чем менее развитой и социализированной является сфера восприятия, тем большее место в ней занимают глубинные, первичные формы объективации, позволяющие понимать и интерпретировать мир чрез телесные ощущения в эмоционально-оценочных категориях. Категоризация сенсорных данных даже на эмоционально-оценочном уровне, в виде модальности сенсорных ощущений, переводит таковые из «темных» чувств в конкретные, обладающие чувственным наполнением образы. Воспринимать и переживать нечто в определенном качестве значит категоризировать это. Эти категоризации могут быть не идентичными вербальным значениям, не имеющие явных понятийных обозначений, так как с трудом или, совсем даже, могут быть не осознаны. Они скорее чувствуются, чем понимаются, осознание их проистекает из интуитивных глубин.

Ощущение есть форма чувственного познания, основа психических процессов, которая отражает в наших умах реальность. Сенсорные ощущения порождая субъективную картину, начинаются с соматических, телесных ощущений, вызванных тем или иным явлением в окружающем мире. Они как бы находятся вовне и внутри одновременно, базируясь на многообразии форм подвижности, позволяя нам тем самым предположить, что всякая подвижность в общем, является тем признаком, по наличию или отсутствию которого можно судить о наличии или отсутствии ощущений.

Отражая внешнюю объективную реальность, живое в ходе эволюции, получает в непосредственное свое использование крайне важную функцию «способность ощущать», являющуюся субъективным отражением объективных условий, формой непосредственной чувствительности. Чувствительностью характеризуется вся практическая сторона жизнедеятельности, заключая в себе основу познания объективных процессов, существующих в окружающем мире.

На первый взгляд получается, что ощущение, как элементарная форма познания, в ряду психических процессов может сопровождать любую человеческую деятельность. Но по сути думается что это не так. Ведь существуют не означенные нашими сознательными процессами ощущения, даже эмоционально, и в таком случае они вообще-то могут быть недоступны непосредственному опыту. Для понимания данного момента в познавательных механизмах, нам нужно избрать элементарную форму психического, сделав его объективным критерием, способным раскрывать для нас другие аспекты субъективной реальности. И таковой, думается, возможно утвердить чувствительность или способность к ощущениям. О ней мы можем сказать, что ее характеризует генетическая функциональная особенность живого организма соотносить воздействия окружающей среды с его сенсорно-моторной системой, создавая возможность ориентирования в среде, выполняя тем самым сигнальную функцию в целостном организме.

Системные процессы участвующие в актах восприятия, в основе которых лежат функциональные особенности анализаторов, являются так называемыми афферентно-эфферентными системами. Действуя на основе рефлекторной взаимосвязи собирая, трансформируя и передавая сигналы с периферии в центр, они сами настраиваются так, чтобы лучше отбирать поступающую из внешнего мира информацию. После действия раздражителя на рецептор возникает рефлекторная перестройка в функционирующей системе, в результате чего изменяется последующее восприятие раздражителя.

Человек принимает и перерабатывает информацию, поступающую от других людей, проводя ее через когнитивные матрицы мышления, положив в основание этих процессов данные о нейрофизиологии и анатомии. Механизмы участвующие в формировании чувственных образов могут быть представлены через воспринимающую систему человека в основе которой лежат рефлекторные акты в центральной нервной системе.  Восприятие как рефлекторная деятельность представляет в сущности сложнейшую систему специфических, для каждого рецептора, сумму безусловных и условных рефлексов, которым присущи сложные динамические отношения. Чем активнее воспринимающий, тем интенсивнее и шире проявят себя рефлексы, способствуюя формированию образа окружающей действительности и сопровождающих этот процесс впечатления от внутренних субъективных состояний.

Следующим шагом возможно указать, что в сущности разделение ощущений на внешние и внутренние может быть достаточно условным, потому как некоторые по своему характеру отражения (воспринятые ощущения) могут являться для нас как бы внешне-внутренними. Глубокая взаимосвязь внешнего и внутреннего в перцептивном акте восприятия, указывает на крайне важную функциональную особенность глубоких подкорковых мозговых структур человека, а именно ретикулярной формации. Это глубинный уровень психофизики ощущений, связанный с эмоциональной сферой восприятия (лимбическая система), вероятно позволяет нам говорить о всесторонней взаимосвязи внешнего и внутреннего. На том уровне, где все явления в мире существуют в одном целостном «структурном порядке», не разделенном на внешние и внутренние. (Д.Бом скрытый порядок).

Многие исследователи делали попытки описать механизм влияния эмоционально-аффективного фактора на чувственное восприятие. По их мнению, он регулирует, направляя психическую энергию, увеличиваю силовой потенциал актов восприятия возбуждая корковые структуры. Каждый образ или впечатление есть фрагмент идеального, информационно-энергетическая модель, слепок реальности. Психическая энергия оживляет образное представления, заставляя действовать человека в направлении материализации намеченных идеальных целеполаганий.

Мотивационная активность от эмоций проявляется на разных уровнях функционирования человека начиная с нижнего уровня (нейрофизиология и физиология глубоких подкорковых структур мозга), так и на высших уровнях психического, где существуют когнитивные процессы, переживания и внешнее поведение. Объясняя процесс восприятия, психофизиология большую роль отводит эмоционально-аффективному фактору, указывая на то, что структура ретикулярной формации является высшим интегратором сознания. Ее деятельность (ретикулярной системы) активизируется интероцептивными, проприоцептивными и гормональными процессами, что по мнению ряда психологов, может способствовать управлению процессами восприятия в сознании. Тогда вслед за гением И.П. Павлова можно сказать, что восприятие («перцепция») есть в сущности условный рефлекс, который может быть выстроен только на основе множественности безусловных рефлексов существующих в системе анализаторов ЦНС. Все представления целиком определяются сложившейся системой временных связей или условных рефлексов (ассоциаций), как универсальными закономерностями в синтетическом функционале головного мозга.

В эмоциях, имеющих сложную рефлекторную структуру двигательные и вегетативные компоненты связаны между собой самым тесным образом. Нейрофизиологический уровень начинается с афферентации предметом (явлением, событием, объектом), что на уровне лимбической системы создает специфическое напряжение, отвечающее одной из базовых эмоций (страх, печаль, радость, злость и т.д.). Напряжение переходит на физиологический уровень (сердечно-сосудистую, гуморальную, дыхательную системы), который подготавливает психологический (переживательный) уровень, завершающийся в эмоциональном поведении человека представляя собой реакции мелкой и крупной моторики, а также непреднамеренными действиями.

После публикаций классических работ И.П. Павлова и его последователей, было сделано множество попыток осмыслить выразительность поведения и формообразования выразительных движений с позиций рефлекторной теории. Актом возбуждения ретикулярной системы, в котором находит материальное выражение мотивационный процесс, настраивается кора больших полушарий на определенный отбор и фильтрацию сенсорного материала, прежде чем воспринятое структурируется в сознании. Можно различать органы быстрого реагирования на агенты внешней среды и органы замедленного ответа на запросы аппаратных систем, находящихся в непосредственном контакте с внешней средой. В ходе изучения сенсорных и моторных компонентов органов чувств, стало понятно, что каждый специализированный орган является очень сложным системным образованием, в котором кроме собственно воспринимающих приборов (рецепторы), имеются приборы мышечно-двигательные, сосудистые и секреторные. Рефлекторная деятельность коры головного мозга своими конечным звеном имеет именно работу мышечных цепей, т.е. исполнительного аппарата головного мозга. Какова же работа мышечных цепей в целостном организме животных и человека конечно же известно из основного курса биологии и нормальной физиологии. Важно лишь указать, что состояние мышечной ткани (важно еще раз напомнить и о миофасциальной структуре соединяющей все в организме) является крайне важный аспектом, характеризующим общее здоровое состояние любого организма.

Мышцы являются не просто пассивными исполнителями, проводящими лишь импульсы, приходящие к ним из нервных центров. По сути мышечная деятельность (в первую очередь мышечная рецепция) является одной из основных физиологических функций человека и животных, участвующая в процессах восприятия и анализа раздражений, приходящих из внутренних и внешних сред. Мы с вами уже знаем, что И.М. Сеченов в основных своих работах указывал на большое значение импульсов возникающих в работающих мышцах. Мышечное чувство (по Сеченову) соизмеряет и на практике корригирует сигналы со всех органов чувств, объединяя их в данном пространстве и времени внутри системы двигательного анализатора. Заслуга Сеченова в том, что ему удалось показать, как в образовании сложных «объективированных» ощущений принимает постоянное участие мышечно-двигательный аппарат, своего рода интегративный сенсорный прибор органов чувств, который является важнейшей аффекторно-эффекторным системой в теле человека, осуществляющей проводимость внешних реакций в головной мозг, а также неся в себе исполнительную функцию инструментария.

Структурные компоненты двигательного анализатора, при возникновении эмоционального возбуждения, начинают играть роль функционального стержня вокруг которого формируется целостный рефлекторный акт, приводящий всегда к определенному результату. Динамика процессов, происходящих в системе опорно-двигательного аппарата (ОДА), есть своеобразное уподобление целостной системы ОДА свойствам объектов, оказывающих внешнее воздействие, кинезиологически как бы воссоздавая образ объекта и его информационно-энергетическую целостность (движение рук как бы уподобляется чертежу объекта, повторяя своей формой очертание данного объекта).

Мышечные ощущения неотделимы от мышечной структуры, они есть результат дробного анализа состояния мышцы, а также всего того многофункционального состояния, создаваемого в нервных центрах в мозгу. Физиология раздражимости рецепторного аппарата мышц и деятельности центрального звена кинестетического анализатора головного мозга, требуют понимания того уровня влияния, что оказывает афферентная система с мышечно-суставного аппарата на центральную нервную систему животных и человека, тем самым указывая нам на важность взаимоотношения кинестезии с другими чувствительными системами в теле человека.

От этой значимой взаимосвязи важно указать путь к тем фактам, что кора мозга осуществляет самое обширное объединение разного рода сигналов (раздражителей) проходящих через экстерорецепторы и интерорецепторы. Под влиянием разнообразных условных раздражителей может изменятся деятельность всего организма, всех органов и тканей. Простые проприорецептивные рефлексы, такие как сухожильные, могут быть подвержены сильному и постоянному воздействию со стороны высших отделов мозга, особенно при развитии мышечного напряжения, оказываемого на них со стороны других групп мышц.

Вся деятельность человека соподчинена разного уровня рефлекторным взаимодействиям, где рефлексы с вегетативной части нервной системы переплетены с рефлексами, отражающими высшую нервную деятельность. На экспериментальном материале в природной среде и в исследовательских лабораториях показано, что условный рефлекс является реакцией высшего порядка на корковый раздражитель и имеет чрезвычайно сложный характер. Скорость наступления условного рефлекса очень большая, однако величина латентного периода находится в зависимости от биологических свойств эффекторного аппарата, т.е. мышечно-сухожильной, сердечно-сосудистой, дыхательной систем.

Скорость пускового механизма рефлексов подвержена значительным изменениям. Условный раздражитель, действовавший одну секунд или доли секунды, приводит в действие целый цикл процессов. Достаточно короткого толчка с корковых клеток, чтобы в организме произошли события в той последовательности, которая была создана при образовании временной связи, покоящейся на базе безусловного рефлекса. Образование первичных циклов течения реакций в органах связанно не только с автоматической деятельностью субстрата реагирующего органа, но и с деятельностью тех участков мозга, которые отражают состояние внутренней среды организма.

Далее важно конечно указать, что В.М. Бехтерев первый применил методику условных рефлексов к изучению моторной деятельности человека, таким образом показав и доказав, что любой чувствующий аппарат может являться одновременно как афферентным, так и эфферентным, благодаря чему у человека и осуществляется проекция образа окружающей реальности. Этот феномен, думается, имеет большое значение в раскрытии того факта, что мышечно-сухожильный системы (сети акупунктуры) имеют огромное значение, участвуя в процессах познания человеком окружающего мира. Очень хочется надеяться, что весь тот огромный труд Бехтерева, которые он воплотил в своей рефлексологии, со временем будет пересмотрен и, сможет по-новому открыть исследователям свои многогранные стороны.

Любую человеческую деятельность сопровождают воздействия внешнего мира на мозг (через органы чувств), тем самым порождая разнообразие ощущений и многообразие «образов внешнего мира» представленных в сознании. Мозг человека получает сигналы не только от внешнего мира, но и от исполнительных, рабочих двигательных органов (пространство внутренних ощущений), что способствует оптимальному встраиванию нашей телесности в окружающую реальность, позволяя сознанием быть здесь и сейчас.

Зрительные, слуховые, вибрационные, кожные, обонятельные, вкусовые и другие ощущения являются теми элементарными побуждениями, которые вызывают те или иные элементарные  рефлекторное двигательные акты, которые в поведении человека могут соответствовать, или нет, действительной природе раздражений вызвавших это действие. Все эти ощущения, в совокупности, являются источником поведенческой активности человека, направляя его деятельность в естественной среде обитания, а также в искусственно созданной им (социальное пространство городов). Основой «внутреннего базиса» порождающегося самоосуществлением действий являются особенные «фоновые» ощущения, так называемые  мышечно-суставные ощущения, которые и создают тот основополагающий базисный уровень, на который накладываются все остальные модальности чувств.

Проблематика мышечно-суставных ощущений имеет исключительное значение для психологии человека. Павловское учение о двигательном анализаторе позволяет глубже понять идеи И.М. Сеченова об универсальном значении мышечно-суставного чувства в жизни человека, а особенно его идеи о роли мышечно-суставных ощущений в познании пространства внешнего мира. В этой связи особое место занимает строение и функциональная особенность организма человека связанная с вертикальным положением его тела.

Гравитационное поле Земли, действующее на живое вещество с момента его возникновения, несомненно, оказывало огромное влияние на процессах эволюции растительного и особенно животного мира, и конкретно на формирование многих функций организма человека. Переход позвоночных от водного образа жизни к наземному мог бы быть охарактеризован как постепенный переход от змеевидной туловищной моторики к расчлененной локомоторике, получившей в свое распоряжение системы жестких рычагов в виде конечностей. Приспособление к гравитационному фактору, в основе которого лежат статико-динамические ощущения, стало отправной точкой эволюционных изменений многих популяций животных, в том числе и человека.  

Всякое же приспособление, по сути, является интеграцией многих факторов, внешних и внутренних. Происхождение антигравитационных рефлексов, основного аппаратного механизма постуральной статики всякого позвоночного (человека в первую очередь), способствовало в дальнейшем поднятию на задние конечности над поверхностью Земли, удержанию определенного положения головы и туловища с определенной целью. По всей видимости, этот переход стал ключевым этапом формирования так называемой антигравитационной мускулатуры, которая связана с преодолением силы тяжести.  Таким образом, прямохождение смогло поспособствовать дальнейшему преобразованию природы человека, позволив со временем изменить и его адаптационные механизмы, которые направлены по большей части на окружающее пространство внешнего мира.

Вертикальное положение тела человека, по отношению к горизонтальной плоскости Земли, сохраняющее определенную позную ориентацию (в основе которой лежат проприоцептивные ощущения), предоставило возможность производить действия руками. Именно с ними связаны основные формы мышечно-суставных ощущений, в корне отличающие двигательный анализатор человека от двигательного анализатора у животных. На основе мышечно-суставных ощущений, человек судит о соответствии или несоответствии своих движений, относительно вызвавших их внешних причин, а их значение наиболее всеобще для работы всех анализаторов в организме человека.

В выраженной подвижности двигательного аппарата двух рук, также важной структурой единого двигательного анализатора является мышечно-суставные рецепторы обеих рук. Своеобразие работы обеих рук особенно ярко выступает при сравнении рук как парных рецепторов, сопоставив их с деятельностью других парных рецепторов, составляющих целостное единство системных процессов (световой, звуковой, запаховый анализаторы). Это сравнение необходимо в связи с тем, что парные рецепторы рук также могут характеризоваться своим важным участием в процессе познания пространственных признаков, встраиваемости человеческого организма в отношение предметов располагающихся во внешнем мире.

О функциональной асимметрии рук не нужно много говорить, она давно открыта как с практической стороны исследований, так и с теоретической проблематики влияния на поведение. С формирования предметных действий и зрительно-моторной координации начинается обособление правой и левой рук, но зависит оно рефлекторно от непосредственного воздействия той стороны, где располагается раздражитель. В историческом филогенезе человечества, а также и в становлении функциональных способностей ребенка обнаруживается взаимозависимость кинестезии рук и ощущения равновесия, т.е. предметных действий рук и прямохождения, что по мысли И. М. Сеченова могло иметь особое значение «в дробном анализе пространства и времени», и в практической ориентировке в пространстве внешнего мира.

В школе академика Павлова были проведены эксперименты наглядно показавшие, что каждая структура мышечно-сухожильных рецепторов непосредственно связана с противоположным полушарием головного мозга, и в тоже время, через комиссуральные (соединительные) связи эти структуры связаны с одноименными полушариями. Ощущение положения тела в пространстве, его передвижение по пространству окружающего мира, мышечно-суставные ощущения рук в процессах деятельности, а также и влияние кинестезии на речедвигательную мускулатуру, являются важнейшими источниками, как самого сознания, так и активной деятельности человека.

Наиболее тонкие и сложные установки человеческого тела на постоянное сохранение равновесия, а также сохранение постоянного положения тела в пространстве при любых скоростях движения образуются в индивидуальной жизни, вырабатываются, приобретаются опытом индивида. С открытием двигательного анализатора весь мозг предстал, как один гигантский анализатор внешней и внутренней среды организма, что привело к пониманию условно-рефлекторного механизма деятельности коры больших полушарий. Кора головного мозга регулирует вестибулярные функции на основе условно-рефлекторного воздействия, обеспечивая замыкание связей между различными анализаторами и обуславливая  совместную работу ряда анализаторов, предоставляя нам в определенных жизненных условиях эффективно действовать в окружающем мире.

Развитие наблюдательной позы человека с максимальным сосредоточением на зрительном и слуховом восприятии окружающего пространства имеет одним из условий различительную деятельность коры головного мозга в отношении перемен положения тела в среде и ускорении движений тела человека или подвижной опоры для его тела, перемещающейся в пространстве с переменными скоростями. Обуславливающая ассоциативная связь руки и глаза (кинестетической и зрительной функций организма), представляется типичной формой условно-рефлекторное взаимодействие анализаторов. Зрительно-кинестетические ассоциации ощущений носят название зрительно-моторной координации, где на основе условно-рефлекторной регуляции установок тела организм научается умению видеть и рассматривать среду в покое конечностей.

Действуя человек перемещается в пространстве, сохраняя равновесие своего тела, и тем самым удерживая свое постоянное вертикальное положение по отношению к горизонтальной плоскости Земли. В мозг человека непрерывно поступают сигналы о различных изменениях положения тела, и мозг обеспечивает восстановление тела при любой форме перемещения, а перемещений человеческого тела происходит с различной скоростью, причем ускорение движения происходит с переменными величинами времени, в каждом акте оставаясь целостным. До коры сигналы о положении тела и ускорении доходят в обобщенном виде, в тех случаях, когда требуется срочная реакция организма человека на изменения положения его тела в соответствии с требованиями к деятельности. Перемещение происходит в разных формах, например как поступательное, вращательное или колебательное движение, сопровождаемое разными ощущениями. Большая чувствительность к сторонним переменам положения тела объясняется сочетанием в подобных ощущениях ряда механизмов вестибулярных, мышечно-суставных  и тактильных ощущений.

Первоначально были открыты ощущения равновесия, а затем ощущения ускорения, которые весьма важны в общем процессе ориентировки человека в окружающей среде. Так равномерное прямолинейное движение не ощущается, хотя рефлекторная регуляция постоянства равновесия обеспечивает его сохранение. Ощущение же от ускорения воспринимается человеком постольку, поскольку оно не непрерывно постоянно, а переменно, т.е. он ощущает перемену скоростей. Важную роль в этих ощущениях играют контрастные соотношения положений и ускорений.

Ощущения общего положения тела в процессе движения подводят нас вплотную к статическим ощущениям. Статические ощущения, возникающие при движении тела и перемены ускорений, отражают не только положение человеческого тела в пространстве, относительно которого совершаются движение, но и пространственные признаки окружающей среды, в которой движется человек. Когда перемещение тела вызывает изменение скорости движения и действие центробежных сил на тело, возникают и дифференцируются различные статические ощущения. Контраст между покоем и движением, медленным и быстрым движением, углами наклонов при выходе из вертикального положения тела и т.д., все это усиливает различие в восприятии ускорений движений и положения тела по отношению к горизонтальной плоскости Земли.

Крайне важны для целостного отражения всего многообразия окружающей действительности человеком его кинезиологические возможности, а статико-динамические ощущения являются, по сути, основополагающей базой в раскрытии их потенциала. Кинестезия опорно-двигательного аппарата, рассматривается в тесной связи с вестибулярными ощущениями (равновесие и ускорение). Мозговая регуляция этих ощущений осуществляется автоматически, на безусловно рефлекторном уровне «низшими» отделами центральной нервной системы. Сложный системный механизм этих ощущений охватывает вестибулярный аппарат, вестибулярные нервы и различные отделы коры, подкорки и мозжечка.

Впервые В.М. Бехтеревым было установлено, что вестибулярная функция является составной частью ориентации человека в пространстве внешнего мира, играя важную роль в анализаторной работе коры головного мозга человека. С вестибулярного аппарата в мозг поступают сигналы об изменении равновесия. Разность сигналов является важным условием образования статических ощущений, где функции вестибулярного аппарата особенно сильно проявляются в таких условиях, когда само тело человека относительно неподвижно, но изменяется либо направление плоскости внешней опоры человеческого тела, либо скорость движения этой опоры.

Длительное стационарное возбуждение вестибулярного аппарата является фоном, на котором возникают корковые реакции на определенные раздражители во времени. А.А.Ухтомский отмечал, что «однообразно затянувшаяся, монотонная и автоматизированная деятельность перерастает ощущаться, при всем том, что проприоцептивные сигналы идут в центры неутомимо и бдительно. Тем сильнее готовность нервных центров отметить срочным сигналом ту или иную новость, и быструю перемену в среде, и в теле наблюдателя..». Возникающие корковые реакции на перемены тяжести тела и, ее направления и, ускорения движущегося тела, вызывают торможение фоновой автоматической регуляции равновесия тела. Торможение низших форм рефлекторной деятельности, является результатом возбуждения коры головного мозга при срочных реакциях в ней, на изменение среды и положения человеческого организма в ней. Падая, человек отклоняется всем телом в противоположную сторону от потерявшей равновесие ноги, центр тяжести его перемещается, и равновесие восстанавливается. Эти особенности имеют большое функциональное значение для образования такой общей реакции организма, каковой является рефлекс равновесия.

Рефлексы равновесия, осуществляемые с помощью вестибулярной системы, противостоят действию земного притяжения на массу тела. Эти рефлексы возвращают центр тяжести в положение, когда он вновь становится на площадь опоры. Их развитие последовало в том же направлении, в каком развивалась вся рефлекторная деятельность, а именно от исправления нарушенного к предупреждению нарушения. В этом превращении рефлекса на потерянное равновесие, в рефлекторное сохранение равновесия, большую роль сыграло развитие непосредственно хорошо нам уже известного мозжечка (его средней части). В самом мозжечке связываются импульсы, идущие от вестибулярных и мышечно-суставных рецепторов, благодаря чему обеспечивается ответное движение-перемещение центра тяжести на ту же величину в прямо противоположном направлении. Таким образом, в постоянстве равновесия исключительную роль играет первичный синтез вестибулярных и мышечно-суставных сигналов в мозжечке, который передает большим полушариям головного мозга уже относительно обобщенные сигналы о положении тела и скорости его движения в пространстве.

Рефлекс равновесия осуществляется двигательными аппаратами, но сигналами для них являются вестибулярные и мышечно-суставные ощущения, тесно связанные зрительной ориентацией в пространстве. Для развития условно-рефлекторных установок тела имеет также большое значение вестибулярно-слуховые связи в ориентировке человека в пространстве. Хотя рецепторы вестибулярного аппарата находятся во внутренней среде организма, сигнализация этих рецепторов, возникающая при изменениях внутреннего уха под влиянием внешних раздражений, носит характер сигнализации о внешних изменениях человеческого тела в окружающем его пространстве.

Взаимодействие структурных компонентов нервных взаимосвязей в восходящем и нисходящем порядке, связывает воедино кору головного мозга и нижележащие отделы головного мозга, обеспечивая тем самым увязку вестибулярных рефлексов с рефлекторными движениями глаз. Замыкание временных связей между вестибулярными рефлексами и условными раздражителями, создает отношения, связывающие вестибулярный аппарат и зрительную ориентацию в пространстве, что приводит к образованию прочной оптико-вестибулярная связи. Сигналы со стороны зрительного анализатора вызывают предваряющие изменения положения тела, в основе которых лежат условно-вестибулярные и мышечно-суставные рефлексы.

Вестибулярные рефлексы сочетаются с любыми внешними условными раздражителями и возникают при действии не только безусловного раздражителя, но и при действии условных раздражителей, с которыми связана перемена положения тела. Мы можем ориентироваться по показаниям мышечно-суставных и вестибулярных сигналов, с закрытыми глазами при равномерном движении, человек ощущает движение лишь вначале и конце, т.е. переходя от покоя к движению и от движения к покою.

В каждом акте произвольных движений взаимодействуя с множеством раздражений приходящих из окружающего мира, человеческое тело испытывает их на себе, отображая все изменения,  происходящие с ним, во внутренней среде организма. В ходе движения в теле реализуется изменение общего тонуса мышц, выдавая присутствие интенсивной мышечно-суставной сигнализации, которая не сводится к мышечно-суставным ощущениям при ускорении. Межцентральные связи между различными анализаторами и мозговым концом вестибулярного анализатора, в височных областях коры головного мозга, обусловливают необходимые установки тела по отношению к плоскости опоры и ускорению движения тела с его опорой.

Как и любой вид чувствительности в теле человека, статико-динамическая чувствительность сенсибилизируется при таких деятельностях, которые показательно заметны в ходе развития их специализированности, т.е. на переменных скоростях движения и изменениях положения тела относительно горизонтальной опоры. Так особенно велика сенсибилизация этих ощущений у летчиков, а также автомобилистов, моряков, и пловцов.

Развитие  и специализация органов чувствительности определяются необходимостью адекватного отражения той предметной действительности, с которой организм вступает во все более сложные соотношения. Высший этап  развития (на уровне психики) живого, показывает, что воздействия вызывающие ощущения, это те, что всегда ориентируют организм в среде. Процессы же, осуществляющие обмен веществ усложняются в ходе биологического развития в том отношении, что для осуществления ассимиляции веществ из внешней среды становится необходимым воздействие на организм целого ряда различных веществ и форм энергий. Они образуют единый сложный процесс обмена веществ между организмом и средой. Различные формы движущейся материи (механическое движение тел, молекулярное колебания в виде тепла, электрического и магнитного тока, химическое разложение и соединение, организмы), воздействуя на различные органы чувств, к ним приспособленным, отражаются в виде различных ощущений в организме: кожных, зрительных, слуховых, ит.д.

В ходе эволюции, в связи с изменением среды, источников питания и соответствующих изменений строения самих организмов, самостоятельная роль некоторых из этих, прежде значимых самих по себе воздействий, становится мало существенной или даже утрачивается вовсе. По гипотезе А.Н. Леонтьева некоторые из этих необходимых для жизни организма воздействий, выступают в роли воздействий, побуждающих и направляющих процессы соотносящие организм с другими воздействиями, т.е. начинают нести двоякую функцию, ориентируя живое существо в предметном содержании его деятельности и выполняя сигнальную функцию. Чувствительность (способность к ощущению) А.Н. Леонтьев определяет, как раздражимость по отношению к такого рода воздействиям. Решающим условием возникновения чувствительности является переход от жизни в гомогенной, вещно не оформленной среде, к жизни в более сложной, вещно оформленной, состоящей из отдельных предметов, среде. Для организмов, погруженных в гомогенную среду «среду-стихию» необходимо обладать раздражимостью по отношению к тем ее свойствам, которые имеют непосредственное витальное значение.

В качестве примера, думается, возможно, указать на боковые линии рыб и магнитные каналы в виде электрорецепторов индуцирующие в теле рыб электрический потенциал. Боковая линия — это канал, который обычно тянется вдоль туловища от головы до хвоста. В канале расположены чувствующие сосочки, соединенные с внешней средой совсем маленькими отверстиями, находящимися в чешуйках, и нервами — с головным мозгом. Боковая линия бывает прерывистой, а иногда, как например у сельдей, располагается на голове. Боковая линия воспринимает даже самые незначительные водные колебания и помогает рыбам определять силу и направление течения, улавливать отраженные потоки воды, чувствовать движение в стае, волнение на поверхности. Пользуясь «шестым чувством», рыбы могут плавать ночью в мутной воде, не наталкиваясь на подводные предметы и друг на друга. Боковая линия позволяет улавливать и те колебания, которые передаются воде извне, — в результате сотрясения почвы, ударов по воде, взрывной волны. Рыбы не только используют магнитное поле для ориентации во время миграций, но и могут лоцировать им свои жертвы. Происходит это за счет создаваемого в районе головы, примерно в области глаз, переменного магнитного поля с частотой восемь –десять герц.

Далее, с переходом  к жизни в другой среде (выход рыб, земноводных на сушу) оказавшись отделенными от предметов своей потребности, организмам необходимо перестраивать умение ориентироваться в новых условиях. Сохранение развитых средств, для наиболее приспособленной жизнедеятельности в новых условиях, есть, по сути, принцип адаптативного приспособления и передачи эволюционных изменений.  Возможно, те сети акупунктуры или экоцептивной системы, в виде миофасциальной системы, есть тот «боковой электро-орган» рыб, который остается у позвоночных и после выхода на сушу, предоставляя им в распоряжение то самое «шестое чувство», увеличивая их шансы на выживание и приспособление в новых условиях.

Между животным и условиями его существования имеется, как правило дистанция, и тогда животному для продолжения жизни необходимо прежде всего преодолеть расстояние (разрыв) отделяющее его от того потребного объекта находящегося в окружающем мире. Это обстоятельство послужило причиной возникновения у животного особых поведенческих раздражителей, направляющих его на поиск необходимых ему условий, средств существования и размножения.  Восприимчивость, моторные реакции и чувствование границы взаимодействия направлены как на окружающую среду, так и на сам организм. На высшей ступени развития жизни у сложных организмов, обладающих нервной системой, единство организма с внешней средой и его зависимость от внешнего мира выступают в форме рефлекса. Взаимоотношения условных и безусловных рефлексов очень сложны.

У животных многие действия имеют, безусловно-рефлекторную, основу, но чтобы стать практически целесообразными они должны обрасти довольно сложной сетью условных рефлексов. Приспособление к окружающей среде осуществляется не с помощью простых условных рефлексов, а в результате множества различных приобретенных и врожденных реакций, образующих сложную систему, компоненты которой соединены между собой многообразными связями. Если несколько раз подряд стимулы действуют в одной и той же последовательности, то безусловные и условные реакции образуют фиксированную последовательность. Она может быть настолько прочной, что отдельный рефлекс будет ответом не на свой условный стимул, а на реакцию, вызванную предыдущим стимулом. Условный рефлекс может возникать у индивида на основе безусловного рефлекса, и служить основой для выработки других условных рефлексов на основе механизмов подкрепления и дифференцировки. В тоже время прочный условный рефлекс изменяет свою безусловнорефлекторную основу, преобразуя и сам безусловный рефлекс.

В механизме условного рефлекса заключен могучий фактор изменения наследственности под влиянием внешней среды. Организм, который регулирует свои внешние реакции, воздействия на внешнюю среду на основе образа этой среды отличается качественно новым строением. У него выделяется высшая нервная инстанция по управлению реакциями во внешней среде на основе образа этой среды и по увязке этих реакций с внутренней средой организма. Раздражения от физиологических потребностей организма поступают в особые центры, где они уже могут представляться как потребности, которые животное испытывает (переживает) чрез  эмоциональное состояние. Вся центральная нервная система, в том числе и большие полушария головного мозга, работают по принципу рефлекса.

Постепенное усложнение корковых реакций на внешний мир достигается процессом сцепления на основе ориентировочных рефлексов с другими благодаря их пространственно-временной смежности. Ориентировочные рефлексы, предоставляют расширенную возможность ориентировке индивида в окружающем мире и вместе с тем, «преднастраивают»  раздражаемый анализатор, в одних случаях для наилучшего использования подходящего раздражителя, а в других — для отвержения или ослабления неподходящего по своей силе или качеству раздражителя. Ориентировочную реакцию (как настройку анализаторов на лучшее восприятие нового стимула) следует отличать от исследовательских реакций и ориентировочно-исследовательского поведения высших животных, так как они направлены на более детальное ознакомление с вызвавшим их объектом.

Вся деятельность человека объективно может быть сведена к воздействию внутренних или внешних раздражителей, внутреннего или внешнего стимулирования, приводящих к развитию более или менее сложного рефлекса, выражающегося определенными действиями. Общей чертой всякого рефлекса (безусловного так и условного) является то, что он представляет собой закономерную реакцию организма на внешний агент, которая осуществляется при помощи определенного отдела нервной системы.

Большие полушария есть совокупность анализаторов, которые разлагают сложность внешнего и внутреннего мира на отдельные элементы и моменты и затем связывают разложенные таким же образом анализированные явления с той или иной деятельностью (по Павлову). Деятельность анализаторов, являющихся воспринимающим механизмом больших полушарий головного мозга, принимает на себя сигналы внешнего мира, создавая условия для связи этих сигналов с любой другой физиологической деятельностью организма. Такое управление внешними реакциями требует существенных изменений самого организма животных.  Между рецептором и мозгов, по всей видимости, существует не только прямая- центростремительная, но и обратная-центробежная связь. Простейшее человеческое ощущение есть функция чувствующей системы мозга в целом, т.е. весьма сложное явление природы, а органы чувств являются попеременно рецептором и эффектором. 

Сигналы о собственных нуждах организма, преобразованные в побуждения к действиям в среде, составляют органические потребности, являясь источником, мотивирующим субъекта. Это в свою очередь предполагает выделение специальных органов передвижения и захвата объектов, а также конечно и защиты от нападения других животных. Эти органы становятся все более дифференциально расчлененными, а наиболее подвижные сочленения их отдельных частей, управляются особым системным аппаратом, координирующим также и работу внутренних органов тела. Динамика ощущений, переход к адекватному отражению объекта имеет основой изменение характера движения возбудительного процесса и взаимодействия с тормозным процессом.Так мы подходим к пониманию ощущения как целостного рефлекса, охватывающего весь процесс взаимодействия между человеческим организмом и окружающей его средой, от объекта к субъекту и от субъекта к объекту.

Функция процессов опосредствующих деятельность организма и направленных на поддержание его жизни, есть не что иное, как функция чувствительности, т.е. способность ощущения. Чувствительность, как особая форма раздражимости, возникает раньше образования специальных нервных аппаратов (комплексов анализаторов). Дифференциации органов чувств, как особых нервных приборов, предшествовала чувствительность тканей и органов живого тела, которые по Леонтьеву, несли в себе функцию непосредственного приспособления основных жизненных процессов к окружающему миру. Паук, сидящий на своей паутине, чувствую жертву, и летящая летучая мышь, ориентирующаяся в пространстве полета и ее движений, — они необычайно тонко реагируют на колебания упругой среды. Такого рода явления нельзя полностью локализовать только в особых специализированных органах чувств.

Так вызывает интерес вибрационная чувствительность, которая открывает возможность нового подхода к раскрытию эволюции чувствительности вообще,  так как в силу своей диффузности она очень сложно отделима от других чувствительных комплексов. Это видимо и служит причиной, что не находят пока органа вибраторной чувствительности, так как она несомненно осуществляется всеми тканями тела организма в целом. По словам Ананьева, подобная диффузная механическая чувствительность (чувствительность к механическим изменениям окружающей среды) была и есть общая форма чувствительности живого тела, объединяющая внешнюю и внутреннюю среду организма, поскольку и во внутренних полостях тела колебания упругой среды производят соответствующие изменения. Бехтерев имел, по всей видимости, все основания для своих выводов, говоря о том, что вибраторная чувствительность человека есть общее свойство всех тканей его тела.

В вибрационной деятельности возникают тактильные и слуховые ощущения, играющие важную роль в более тонкой ориентировке организма во внешней среде. Вибрационная тормозит слуховую (орган слуха у человека может выполнять обе эти функции), но при повреждении слуховых функций вибраторные реакции растормаживаются. Однако в еще большей мере вибрационная чувствительность свойственна кожным покровам человека, где она переплетается с тактильной чувствительностью любого участка тела. Наиболее показательно, что вибраторная чувствительность свойственна всем мышцам, сухожилиям, сосудам и костной системе. Благодаря ассоциативным связям от мозговой коры направляются центробежные импульсы к мышцам, обслуживающим соответствующий рецептор, обеспечивая его приведение в состояние, более благоприятное для восприятия внешнего раздражителя. Тактильная чувствительность наиболее развита у человека в дистальных частях тела, особенно на кончиках пальцев, где наиболее низкая болевая чувствительность. Противоположность тактильных и болевых ощущений выражается в противоположных рефлекторных эффектах. Тактильные ощущения являются сигналами активных движений, напротив оборонительную и замиранием позицию вызывают болевые. Активное осязание образуется путем ассоциации тактильных ощущений с мышечно-суставными, которые изучаются кинестезией. Мышечно-суставная рецепция вовлекается в систему реакций вместе с осуществлением движения.  

Кинестетические ощущения являются функцией двигательного кинестетического анализатора, которым оказалась двигательная зона коры больших полушарий головного мозга. Так Сеченов определял осязание в целом как чувство, параллельное зрению в смысле пространственной включенности в окружающую действительность, показав связь пространственного видения, с его глазодвигательной организацией осуществляемой на всем протяжении пространственного видения, с актами активного осязания, когда сочетание тактильной рецепции с кинестезией мышц кисти руки определяет проекцию ощупываемых вещей. Из комплекса воздействующих на человека раздражений, он выделяет преимущественно те из них, которые адресованы к кинестетическому анализатору, поэтому он становится ведущим в поведении. С наступлением рефлекторного движения, проистекающего от первичного внешнего раздражения, в мышцах возникает множество вторичных проприоцептивных раздражений. И.М. Сеченов писал: «Местами рождения чувственных движений, должны быть кожа и мышцы; каждое изменение в положении последних должно видоизменять и характер бессознательного ощущения, влияющего на направление рефлекса».

По природе своей вся физиологическая деятельность животного и человеческого организма рефлекторна. Именно рефлекторная регуляция обеспечивает приспособление организма к быстро меняющимся условиям внутренней и внешней среды, вызывая тем самым, соответствующую перестройку функций отдельных органов и их систем. На основе исследований Н.А. Бернштейна и его работ нервная система представляется нам, как многослойное структурное образование (кольцевая структура), с многоуровневой основой используемая организмом для построения движений. О структурной многослойности кольцевых процессов в ходе осуществления деятельности также много писал А.Н. Леонтьев. В работах известных психофизиологов указывалось, в частности, что рефлекторное кольцо это сложная динамическая система, способная функционировать в различных режимах, помогая встраивать (адаптировать) организм к окружающим его условиям.

Целостный организм как мы уже знаем, не является бездеятельностной игрушкой внешних сил, он по природе своей активен, то есть реагирует избирательно, дифференцированно и порой не всегда однозначно (предсказуемо). Важнейшим звеном в рефлекторной деятельности является процесс восприятия и анализ влияний на организм внутренней и внешней среды. Так выше было упомянуто, что внешняя среда эволюционно создает предпосылки для появления и развития различных экстерорецептивных анализаторов. Это один из важнейших инструментов позволяющих организму быть наиболее эффективно включенным в происходящее в окружающем мире. Сейчас же должно рассмотреть чуть подробнее еще два структурных образования в организме животных и человека, это проприоцептивная и интероцептивная системы и анализаторы этих систем. Основной их задачей является регулирование поведенческих механизмов живого организма и гомеостатический баланс протекания процессов вегетативной жизнедеятельности.

Проприрецепторный анализатор это специальная структура, принадлежащая локомоторному аппарату, мускулатура которого противостоит при активном положении тела силе тяжести и, может быть названа антигравитационной мускулатурой. Одной из первых сущностных задач проприорецепции это активное удержание положения тела за счет проприоцептивных рефлексов в постоянном действующем поле гравитации. Как писал А.А. Ухтомский «тяжесть самое неизбывное и постоянное поле, от которого (наряду с электромагнитным полем) ни одно существо никогда на Земле не освобождается».

Человек находится под непрерывным воздействием окружающего его материального мира и испытывает постоянное влияние силы земного притяжения. Сложнейшие процессы, связанные анализом и синтезом кинестезии совершаются в коре головного мозга. Рецепторная часть любого анализатора связана с афферентными нервами и восходящими путями, по которым импульсы возбуждения передаются в ЦНС, где и происходят дальнейшие сложные процессы восприятия и переработки их, прежде чем центральное возбуждение поступит на эфферентные проводники и в рабочие органы (эффекторы). Разнообразный рецепторный аппарата моторного анализатора находящийся в мышцах, сухожилиях, связках и на суставных поверхностях, выполняет важную функцию, осуществляя рефлекторную координацию движений и установку положения тела в пространстве. Большинство поз человека активны, они поддерживаются соответствующим рефлекторным распределением мышечного тонуса (позиционное возбуждение).

Мышечно-суставной аппарат обладает рецепторами разной степени сложности и различной функциональности. Суммарно все они являются рецепторными аппаратами сложного двигательного анализатора, который заканчивается в коре больших полушарий кинестетическими клетками. Еще И.П. Павлов писал о том, что корковые нейроны двигательного (моторного) анализатора образуют временные связи со всеми другими анализаторами, имеющимися в коре. Рецепторы, находящиеся в мышцах, суставах и сухожилиях, являются начальным звеном мощного кинестетического анализатора, высший отдел которого находится в коре больших полушарий, а промежуточные звенья на различных уровнях центральной нервной системы, в особенности в мозжечке. Он включен в «путь» всех проприорецепторных импульсов, поступающих с периферии в кору больших полушарий.

Центральные механизмы реципрокной иннервации детально изучал Ч. Шеррингтон, исследуя роль проприорецепции. Им же была тщательно разобрана роль мозжечка, как головной ганглии проприоцептивной системы, интегрирующей деятельность проприорецепторов и вестибулярного аппарата, позволяя в связи с этим рассматривать их как функционально единую афферентную систему. Мозжечок как мы знаем, является частью структуры кинестетического анализатора, осуществляющей наряду с подкорковыми стволовыми центрами,  двигательные безусловные рефлексы. Нейронная сеть мозжечка входит в структуры ретикулярной формации, которая оказывает влияние на рефлексы, контролирующие положение тела, вопреки силе тяжести и другим отклоняющим силам (это рефлексы образующие афферентное звено коркового контроля двигательной активности), осуществляя вероятно контроль по гамма-эфферентным волокнам, идущим к мышечным веретенам.

Значительное участие мышечной рецепции прослеживается в механизме реципрокной иннервации мышц-антагонистов у человека. Рецепторный аппарат моторного анализатора неоднороден и состоит из мышечных веретен (расположенных среди мышечных волокон),  телец Гольджи и Пачини (в сухожилиях, фасциях), а также свободных нервных окончаний. Этими структурами отображаются возбуждения при растяжении и при давлении.

Мышечные веретена возбуждаются при удлинении (расслабление, растяжение) мышечных волокон, а тела Гольджи при их сокращении. Мышечное веретено это сенсорный орган мышц, который и является основным проприоцептивным аппаратом. Одно из самых удивительных свойств нервно-мышечного веретена заключается в том, что оно является чувствительным (сенсорным) рецептором, но в тоже время воспринимает и эфферентную (моторную, двигательную) информацию от центральной нервной системы. Нервно-мышечные веретена расположены в скелетных мышцах между волокнами и представляют собой совокупность тонких коротких поперечнополосатых мышечных волокон, заключенных в соединительнотканную фасцию.

Важно обратить внимание что ретикулярные влияния играют важную роль в поддержании тонуса мышц в покое. Активная система рефлексов с ее стимулирующими влияниями на восходящие и нисходящие импульсы от проприорецепторов (восходящий) и моторных (нисходящий). В регуляции мышечного тонуса очень важную роль играет афферентная активность проприорецепторов (мышечных веретен).  Скелетные мышцы не расслабляются, даже тогда когда они неактивны, а находятся в состоянии некоторого общего тонуса. Их можно сравнить со струнами рояля, которые натянуты еще до того как будут изданы звуки. Рецепторы выполняют передачу проприоцептивной информации о длине мышц в ЦНС (тонический ответ), а также передают информацию, о скорости изменения длины мышц (фазовый ответ), позволяя говорить о возможности связывания концепции рецепторных систем и точной коррекции движения.

Гамма-эффекторная иннервация проприорецепторов позволяет вести речь о симпатической регуляции, обеспечивающей пластичность этим специальным нервным механизмом и приспособление активности миорецепторов к текущим потребностям нормального организма. Импульсы, идущие по этим нервам к рецепторным аппаратам (мышечным веретенам), оказывают на организм действие, связанное с обменом веществом и питание тканей, регулируя, таким образом, их возбудимость и активность. Проприорецепторы своей активностью определяют интенсивность рефлекторно-обменных влияний на различные системы организма (органном и тканевом уровнях). Нервная система обладает универсальным влиянием на обмен веществ и, прежде всего стимулируя обмен веществ в нейронах моторного анализатора, приспосабливая в ходе этого процесса созданные кровеносные сети.

Восстановительная функция центральной нервной системы свойственна всем ее уровням, но в особенности присуще гипоталамусу и ретикулярной формации. Нервная регуляция обменных восстановительных процессов, как и вся нервная деятельность, основываются на рефлекторных механизмах. Исследователями установлено, что среди афферентных систем вызывающих активизацию обменных процессов, особую роль играет моторный анализатор, то есть проприорецепция. Она обладает высоким уровнем восстановительной регуляции на все органы, и особенно, на клетки центральной нервной системы.

Первоначальный и сравнительно простой анализ, начинающийся в периферической части анализатора-рецептора, заканчивается тончайшим анализом и синтезом воздействия раздражителей, происходящим в центральной нервной системе и ее высшей части – коре головного мозга. Специфические виды рецепторов, их структура, реагируют только на определенные формы энергии раздражителя (принцип модальности). Афферентный путь, проводящий от рецептора импульсы возбуждения к воспринимающей области коры и обеспечивая, тем самым возникновение ощущений, обычно является специфическим каналом передачи информации.

Значительная же часть импульсов (информации), поступая в большие полушария головного мозга, является подпороговой, вызывая физиологические реакции, которые могут не сопровождаться сознательной деятельностью и это, так сказать, не специфический канал. В результате его функционирования мы можем иметь неспецифическую передачу информации, где ощущения одной модальности можно объединять с ощущениями других модальностей в соответствии с законами ассоциаций, обозначая их как субсенсорные психические явления. Это канал несущий информацию от внутренних органов называется интероцептивным. Достигая коры больших полушарий, импульсы из рецепторов внутренних органов могут изменять ее общее функциональное состояние, и как отмечал в своих работах еще И.М. Сеченов, они (интерорецепция) вызывают «темные» ощущения только при существенных изменениях внутренних органов.

Один из основоположников знаний о рецепции мышц Ч. Белл говорил, что все мышцы «одарены тонким чувствованием», он называл рецепцию «шестым чувством». Мышечное чувство, возникающее из суммы «темных ощущений» сопровождает всякое движение. Им же одним из первых был поставлен вопрос о существовании «нервного кольца» между мышцей и мозгом, что способствовало обнаружению рефлекторной саморегуляции мышечной деятельности. В целом же можно сказать, что субсенсорной является и проприорецепция, а благотворное ее влияние на центральную нервную систему, сам человек воспринимает как общее улучшение самочувствия, прилив энергии или «мышечную радость».

В норме большинство тех ощущений, которые к нам приходят, строго детерминированы, они вызываются качественно определенной формой движения материи. По сути, каждый рецептор приспособлен к своему качественно специфическому раздражителю, для которого существует особенно низкий порог раздражения. В то же самое время, большое значение в проверке показаний анализаторов имеют взаимоотношения различных анализаторов. Функциональные особенности анализаторов объединяются в полимодальности, тем самым позволяя нам выстроить мостик от физиологии к психологии. Тогда используя термин ощущения, мы можем говорить о том что, являясь психическими качественными характеристиками, ощущения могут быть исследованы экспериментальной психологией, на основе методов психофизиологии.

В когнитивных науках уже сравнительно давно существует представление о том, что у человека имеются специальные сенсорные репрезентативные системы для восприятия информации поступающей из окружающего мира. Сенсорная репрезентативная система – это система, состоящая из сенсорного анализатора, воспринимающего и совершающего первичную обработку поступающей информации от внешних или внутренних раздражителей и нейронных путей, передающих сведения в закодированном виде в соответствующие зоны коры головного мозга для их окончательной переработки и использования. Сенсорные репрезентативные системы являются своего рода фильтрами восприятия.

Сенсорные репрезентативные системы могут разделять поступающую информацию на визуальную, аудиальную и кинестетическую (вместе с ольфакторной-обоняние и густаторной-вкус), но такого обобщенного различия возможно недостаточно для целостного представления самого себя и окружающего мира человеком. Поэтому каждая  сенсорная репрезентативная система имеет набор более мелких размерностей, которые и позволяют человеку делать тонкие различения между разными элементами опыта в одной и той же репрезентативной системе. Эти размерности называются субмодальности, и фактически, это более мелкие фильтры. Репрезентативные системы могут пересекаться на уровне субмодальностей, кодируя субъективный опыт, используя примерно одинаковые размерности. Субъективный опыт на глубинном уровне представляет собой особое уникальное сочетание субмодальностей и его преобразование возможно за счет изменения субмодального кодирования того или иного впечатления. Моторный анализатор, вероятно, можно представить таким своеобразным фильтром кодирующим и репрезентирующим субъективный опыт на уровне субмодальностей.

В подтверждение сказанному, возможно, упомянуть то, как происходит восприятие у человека с ограничением визуального канала. Мы знаем, что восприятие пространства, величины предметов и их движение осуществляется у человека одновременно зрением, проприорецепцией и осязанием. При “выпадении” одного из анализаторов и нарушение его функции, т.е. правильность показаний или соответствие их объективной реальности, проверяется анализаторами, сохранившими свою нормальную функции (у слепых развито осязание). По мнению Сеченова, «ощущения с кожи и мышц, сопровождая начало, конец и все фазы каждого мышечного сокращения, определяют продолжительность каждого из них в отдельности и последовательно, с которою одна мышца сокращается вслед за другой». Он указывал на роль мышечного чувства для ориентации человека в окружающем мире: когда на основании этого чувства формируется не только координация движений, но и сложное восприятие пространства и времени.

 Таким образом думается что кинестетический анализатор как функциональная система, помимо механизмов, обычно используемых при осуществлении стоящей перед организмом задачи, имеет еще ряд сенсорных и двигательных возможностей, которые широко использовались на ранних этапах формирования системы, а затем в значительной степени потеряли свое значение. Эти резервные возможности системы включаются и в норме при значительных физических нагрузках или при утомлении, но особенно большое значение они приобретают в случае болезни или травмы, создавая специфический тип гомосистемных динамических компенсаций ( А.Н. Леонтьев).

Разбирая регуляцию, движений И.М. Сеченов указывал на присущую человеку способность воспринимать и оценивать с определенной точностью всякое изменение в положении и перемещении частей своего тела, независимо от того, происходит ли это изменение пассивно или благодаря активности мышц: «Ощущения, которыми сопровождаются такие перемены, имеют смешанное происхождение, родясь из натяжений и расслаблений кожи и подлежащих слоев, преимущественно вблизи сочленений, равно как из активных сокращений и пассивных растяжений участвующих в перемещении мышц. Эти ощущения, несмотря на их смутность, играют руководящую роль в деле координации сокращений отдельных мускулов».

При движении происходит интеграция импульсов, возникающих в рецепторах мышц, с импульсами, возникающими в рецепторах глаз, кожи, вестибулярного аппарата – все это позволяет осуществлять непрерывный контроль над движениями и исправлять их характер. Импульсы, поступающие в центральную нервную систему через анализаторы, являются основой рефлекторной функции организма. Таким образом, системы анализаторов представляют собой в высшей степени специализированные сложные приборы, обладающие комплексом психофизиологических особенностей, позволяющих им воспринимать и анализировать раздражения из внешней и внутренней среды организма. Все упомянутые структуры являются каналами информации посредством которых мозг получает всю необходимую информацию для жизнедеятельности животного и человека. Видится чрезвычайно высокой роль анализаторов участвующих в управлении всей локомоторной деятельностью человеческого организма и особенно в образовании двигательных навыков.

Продолжение следует …

Проявление наших отношений показывает, что понятие предполагает взаимосвязь, взаимозависимость, взаимодействие. Тогда для нас важным становится показать отношение субъекта-объекта (предмет), являющееся основой целенаправленного предметного действия или взаимосвязи с окружающим нас миром и другими людьми, что, в сущности, является нашим непосредственным повседневным опытом. Опыт восприятия это контакт, происходящий на границе нашего организма и окружающей нас среды. Все что входит функциональную природу человека функция, будь-то социально-культурное взаимосвязи, биологическое и физическое взаимодействие, входит непосредственно в поле или сферу которую гештальт терапевт Ф. Перлз назвал «организм-среда».

В любом биологическом и социально-психологическом исследовании конкретным предметом изучения всегда является «поле организм-среда». Любая функция животного может быть определена через функциональные особенности этого поля. Функция контактирования в поле, в самых общих чертах есть рост организма, который осуществляется через добывание пищи и ее потреблении, проявлениями агрессии, конфликтности, общности, восприимчивости, т.е. каждая функция должна быть рассмотрена как возникающая на границе в поле организм-среда. Эта контактная граница, на которой и возникает опыт, не отделяет организм от окружающей среды. Скорее нужно говорить о тех ограничениях организма, или защитных функциях, которые в тоже время, соприкасаясь с окружающей средой, помогают целому организму находить свое место в окружающей его реальности.

Таковыми функциональными особенностями обладает, например контактная граница, определяющаяся чувствительностью кожи. Ведь как мы уже в ранее говорили, это не столько структурный элемент, сколько «живой орган» (конечно же, не забывая о мышечно-фасциальных структурах) особой связи, которая существует в нашем теле, позволяющий говорить о взаимодействии организма и окружающей среды. Комплексную систему контактов необходимую для приспособления в сложной структуре функционирования поля организм-среда, гештальт психологи обозначили как «самость». Это то, что находится на границе организма, но сама граница не является  изолированной от среды, будучи, являясь одновременно принадлежащей и среде, и самому организму. Граница не должна нами представляться как некая «жесткая» фиксированность, так как она существует в рамках пространственно-временного континуума, или по-другому в тот момент и тогда, когда бы ни случилось по факту взаимодействование на границе.

Ф. Перлз перефразировал  Аристотеля, сказав: «Когда палец прищемлен, самость находится в больном пальце». Самость предстает нам как система контактов, которая всегда интегрирует перцептивно-проприоцептивные, моторно-мускульные функции и органические потребности. Она может осознавать и ориентироваться, осуществляя агрессию и манипуляцию, а также непосредственно эмоционально чувствуя, подходят ли друг другу среда и организм. И тогда «Не бывает хорошего восприятия без вовлечения мышц и органической потребности. Воспринимаемая фигура не бывает яркой и четкой без того, чтобы субъект заинтересовался этим, сфокусировался на этом и внимательно всмотрелся. Также как не бывает грации и точности в движении без интереса, и мускульной проприоцепции, и восприятия среды».

Тогда контакт можно обозначить как осознание поля или моторную реакцию в нем, являющуюся, по сути, функционирующей границей организма. Человек ощущает не некое абстрактное состояние органа, а взаимодействие его структуры в поле восприятия. Эта «живая граница» может претендовать на то, что благодаря ее функциональным особенностям мы имеем возможность, в какой-то момент некоторым образом представлять (в виде гештальтов), полученные сообщение об окружающей нас реальности. И в этом случае механизмы, описанные в предыдущих статьях, где на основе кибернетических моделей мы могли представить взаимодействие организма с окружающим миром, есть раскрытие перед нами интереснейшего явления под названием концепция кольцевых структур.

В рамках европейской психологии накоплено много экспериментальных данных и сформулирован ряд теоретических положений относительно важной роли кольцевых структур психических явлений. Все же в решении этой проблематики психофизиология во многом обязана И.М. Сеченову, который сформулировал принцип рефлекторного кольца, как общего принципа организации психики.  Дальнейшее развитие эта концепция получила в трудах П.К. Анохина о функциональных системах, Н.А. Бернштейна о построении движения, К. Прибрама, а также в работах ряда других авторов установивших существование механизма внутри целенаправленной деятельности, осуществляющейся по принципу обратной связи, в основу которого положена концепция кольцевых структур.

Многие кольцевые структуры в организме человека обладают системной замкнутостью, выполняя тем самым функции регулирования, передачи информации, транспортировки вещества, преобразование потенциальной энергии в кинетическую. Принцип активности субъекта у Бернштейна, продолжающий раскрывать основополагающие принципы рефлекторной дуги у Павлова, есть важный принцип кольцевой структуры в психофизиологии человека.

С точки зрения локализации, кольцевая система может находиться целиком внутри организма и иметь точки соприкосновения с его границей или даже пересекаться с ней. В плане информационных процессов кольцевая система состоит из источников, приемников, каналов передачи и преобразователей информации. С позиций энергетических процессов ее элементы могут находиться в пассивном и активном состоянии, являясь усилителями и генераторами определенных энергетических процессов.

Можно перечислить следующие кольцевые системы, где человек является участником процесса: внутренние контуры регулирования, внутренние контуры кодирования-декодирования систем отображения, рефлекторное кольцо внешнего воздействия, кольцо управления движением, кольцо управления внешними объектами, кольцо взаимодействия человека со средой. Каждая из них имеет определенную пространственную локализацию, причем, что интересно, отдельные участки контуров могут находиться вне сомы. Эта деятельность осуществляется при обязательном участии произвольного регулирования и активного отражения, механизмы которых представляют собой замкнутые контуры передачи информации.

Сенсорные коррекции или принцип обратной связи, предложенный Бернштейном, предполагают выполнять движения, учитывая изменения внешнего мира и самого двигательного органа. Бернштейн показал что поправка (коррекция движения) подразумевает эталон, некую программу движения и принцип активности субъекта. Субъект активен обладая внутренней программой движения, но сама программа может быть не осознаваемой субъектом. Один поток информации идет от программы, указывая на то, как нужно выполнять движение. Реальный же поток информации, реальное выполнение всегда отличаются в каждый момент времени. Таким образом, два потока требуемая и реальная должны быть сличимы. Сообщение о разнице и поступает на блок перешифровки в ЦНС.

Кольцевые системы обладают общностью пространственной структуры (кольцо) и вероятно могут указать на возможность использования единых системных принципов анализа, позволяющие с одинаковых позиций рассматривать широкий круг явлений, которые могут на первый взгляд сильно различаться по феноменальному описанию. Таковыми явлениями могут быть механизмами психологического регулирования и отражения, составляющие психологическое содержание контура субъект – объект (предмет), поля организм-среда, и которые, в сущности, могут быть описаны как психофизиологические кольцевые структуры.

Психологический конструкт может описывать сенсорный орган, как  воспринимающий, мышца движущая, вегетативный орган «страдающий» от избытка или дефицита, но в совокупности они представляются целостным структурно-функциональным «живым органом», «организмом-как-целое» или тем, что есть по сути «самость» в контакте со средой, которая осознает, манипулирует и чувствует. Эта интеграция не излишество, это творческое приспособление, где самостью в процессе контакта формируется гештальт в поле, или по-другому самость является процессом образования фигуры-фона в ситуации контакта. Чувство (эмоция), сопровождающее этот процесс, динамическое соотношение фона и фигуры — это есть возбуждение, формирующее необходимость (потребность) завершенности в момент контакта самости и фона-фигуры в целостное ситуационное состояние.

Когда же ситуация неподвижна или достигла равновесия, самость уменьшается, поскольку существует не как фиксированная структура (институция по Ф.Перлзу), а как приспособление к более напряженным  и трудным проблемам. Где происходит наиболее сильный конфликт, эмоциональная реакция там и наблюдается “хорошая” фигура-фон, там и есть наибольшая самость. В тот момент когда есть «слияние» (совместное течение) и равновесие, самость уменьшается.

Продолжение следует …

Мозжечок структура, координирующая не только произвольную мышечную активность, связанную с процессами поддержания равновесия, но и одновременно способствующая согласованию вегетативных функций в этот период. Влияя на возбудимость вегетативных нервных центров, он тем самым способствует адаптации организма к выполнению всего спектра двигательных актов. Общепризнанна его функциональная роль посредника между вегетативной нервной системой и соматической нервной системой. Известно его влияние на деятельность сердца и изменение величины артериального давления, регионального кровотока. Важно сказать о его влияние на глубину и частоту дыхания, на моторную, секреторную, всасывающую функцию ЖКТ, тонус мышц мочевого пузыря.

Кора и подкорковые образования связаны прямыми и обратными связями в единое целое: влияние, идущее от подкорки к коре, имеет огромное значение для поддержания тонуса, работоспособности коры, но и кора в зависимости от оценки сигналов, приходящих в нее, может тормозить или возбуждать подкорковые структуры мозга. Происхождение электрической активности в мозге тесно связано с активирующими и деактивирующими структурами подкорки, особенно интересно заметить, что активность коры больших полушарий тесно связана с областью мозжечка и от работы этой подкорковой структуры зависит функциональная способность всех ее основных участков отвечающих за позную регуляцию тела человека.

Между мозжечком и корой лобных долей существует сильная связь, поэтому исследователи мозга считают, что мозжечок имеет отношение к суждениям и контролю импульсивности проявлений в поведении. Если рассмотреть произвольное движение мышц, а точнее совершение целенаправленного действия, то можно выделить следующие функции, необходимые для получения целенаправленного движения: побуждение к действию (мотивация), замысел действия, реализация замысла, регуляция позы и при выполнении данного действия.

Австрийский философ и антропософ  Рудольф Штайнер утверждал: «здоровое движение — это начало паралича, который немедленно устраняется в самом его начале». Движение в пространстве инициировано психической составляющей человека, она так сказать хочет «захватить» тело, вступая во взаимодействие с «телесностью», и этот момент во взаимодействии телесного и психического может воспринимать некоторого рода  «паралич».

Штайнер утверждал, что все нервы являются сенсорными и что «моторных» нервов не существует. Он говорил, что они служат восприятию наших собственных движений. Сокращение мышц это реакция на восприятие. Это может означать то, что мышца способна воспринимать, а мышечный нерв может быть использован как афферентный канал восприятия (чувствительный нерв мышцы). Нервы не только функционально афферентны, но и служат неким «чувствилищем» мышцы. Исходя из этого, воспринимаем не мы, а «темное мышечное чувство» (Сеченов) мышцы.

С одной стороны нам доступна воспринимающая сторона наших с вами сенсорных нервов, с другой же стороны, я воспринимаю в себе телесную конструкцию из мышц, у которой также есть нервная структура и свои возможности восприятия, к которой сознательная часть меня не имеет доступа.

Мышечные цепи непосредственно нам помогают воспринимать движение. Движение это перемещение, состоящее из множества мышечных микро-толчков, но нами оно (движение) воспринимается целостным актом (например, поднятие руки). В моем повседневном сознании могут не быть восприятия о тяжести моих мышц руки, и я могу не находить  ощутимой тяжести моего скелета. Происходить это может, потому что мышцы лишают скелет его тяжести, и он тогда совершает движение подобно «партнеру в танце». Мышцы приглашают тело двигаться следом, и в этом случае мне, как бы необходимо при движении напрягаться, и вот тогда, я чувствую, насколько мне необходимы мои мышцы.

Когда мы теряем возможность своими усилиями воли управлять телом? Это может произойти при повреждении мышечного нерва, и наступает паралич мышц, они перестают слышать нас. Мы же все время движемся с помощью паралича, который немедленно устраняется корригирующими командами. Сигнал для этих команд, информация о текущем состоянии тела, идет по двигательным нервам, которые становятся в этом случае чувствительными сенсорами.  Ощущение в мышцах возникает тогда, когда есть некоторое сопротивление и, одновременно с эти, самодвижение становится затрудненным к выполнению. Благодаря тому, что психическое воспринимается нашими мышцами, и они в состоянии предложить мгновенно необходимую помощь, чувство паралича немедленно исчезает или вообще не успевает осознаться нами.

Поступающая в мозг обширная информация от вестибулярного аппарата, от мышечных рецепторов, от кожных рецепторов, а также от коры больших полушарий вся проходит через обработку в коре мозжечка. Реагируя, мышечные цепи, расслабляясь, или парализуюсь, принуждают тело в свою очередь совершать движение, информация о котором идет в центры мозга, которые фиксируют новое состояние. Эти центры, в свою очередь, отмечают соответствие образа тела желаемому и реально полученному состоянию и дают корригирующую команду. Новый образ состояния тела поступает в сознательную сферу воспринятого, оттуда обратно поступает новая команда и так до тех пор, пока не будет достигнуто результата.

Взаимная координация позы и целенаправленного движения, коррекция выполнения сравнительно медленных движений на основе механизма обратной связи реализуется с участие мозжечковых структур. Структуры мозжечка играют важную роль в программировании сложных движений, выполнение которых происходит без использования механизма обратных связей.

Профессор А.Г. Лещенко говорил о гениальной балерине Майе Плисецкой что она может так танцевать только благодаря тому, что в ее мозгу есть центры тремора (дрожания) Мы все движемся результируя конечными своими движениями какой-то хаотический процесс дрожания. А возможно это есть поиск на основе уже упоминавшегося мной ранее стохастического резонанса, того самого поиска наиболее оптимального направления движения после паралича.

Роберт Мастерс описывая процесс движения, показал как мозг сознательно или нет, создает образы. Под их влиянием происходит возбуждение мышечной активности в коре головного мозга. Затем возникает непроизвольный отклик в скелетно-мышечной мускулатуре, и мозг принужден двигать частью тела.

Врач психотерапевт М.В.Воронов предложил гипотезу, в которой говорится о том, что любое движение тела, мысли и эмоции рождается, несет свое развитие из образов, источник которых, а также и способ передачи их нам, в настоящем время пока не известен. Хотя возможно экоцептивная система, о которой также было уже сказано достаточно в предыдущих публикациях, могла бы пролить свет на этот интереснейший вопрос.

Так мы можем говорить об образе-сигнале, который отображает внутренние процессы происходящие во внутренней среде, и образе-цели характеризующей некое желаемое (намериваемое) состояние. Появление мысленного образа есть некоторого рода когнитивный процесс, который вызывает на микроуровне расслабление (паралич) тела. Парализуюсь, тело начинает хаотически двигаться (дрожать) тогда включается «поисковая система» на основе резонансных процессов. В нашей нервной системе (мозгу) имеется образ тела и образы ранее выполненных им движений (опыт). На основе опыта происходит сличение вновь пришедших образов, образа тела и образа прежнего движения, близкого к намериваемому целеполаганию. Все расхождения происходят путем коррекции движения, тем самым постепенно направляя нас к нужному состоянию, которое прописывается и уже само начинает изменять «внутренние процессы» в теле.  

Мозг это аналог сверхмощного биокомпьютера служащего инструментом коррекции между частями человеческого тела, между психикой и физиологией, которые на первый взгляд кажутся существующими в разных мирах — материальном (тело), идеальном (сознание). Мне думается на основе уже  вышесказанного (о коре больших полушарий и подкорковых структур мозга), связующими звеньями между телесным движением и образностью мотивирующих командам, являются мышечные цепи и структуры образованные рецепторным аппаратом, которые в непосредственном взаимодействии ведут человека по направлению реализации его осознанного поведения.

Мы видим что движение «умной телесности» в большинстве случаев самодостаточно, оно не нуждается в постоянном рассудочном корректировании, оно существует ради самого себя, т.е. ради тела, которое его продуцирует. Мышечная работа и функциональная нагрузка опорно-двигательного аппарата, сами по себе, наделяют человека природным разумом, а место и значимость рассудочной деятельности обусловливаются  лишь целеполаганиями субъекта действия и условиями его существования.

«Ум» может доверять телу и, контролируя процесс разворачивания действия, оставлять за телом право на оформление движения, включая его кинетические, кинестетические, сенситивные, чувственные, когнитивные и даже эстетические проявления. Так модель двигательного акта создается на некотором до-сознательном уровне телесной целостности, сознание лишь фиксирует, определяя для себя его качественность и свое отношение к формам его реализации.

Продолжение следует …

Все шаманские психотехники направлены на утилитарные цели, которые преследовали архаические популяции людей, ну например такие как процессы инициации, шаманские трансовые состояния, где шаман выступал проводником душ умерших, или с целью излечения больного найдя духов болезней и победив их. Для архаических сообществ это прагматическое, четко поставленное действо, с целью решения возникших (перед социумом) проблем.

Мы совсем не изменились за последние 100-150 тыс. лет, я имею в виду анатомические и физиологические особенности нашего вида. Все изменения происходили и происходят в сфере психологии поведения и мышления. Мы ушли так далеко в рассмотрении философских и мировоззренческих проблем в постмодернистском направлении, что в целом потеряли ощущение собственной телесной природы.

Естественность своего телесного прагматизма — соматики — четкость восприятия своего существования в естественных условиях, делают нас намного ближе к архаическим популяциям людей, чем кажется на первый взгляд. Исходя из того, что работа с телом начинается с овладения теми возможностями, которые предоставляет психофизиологической основы человека, мы можем увидеть общность которую постмодернисты потеряли.

Аскетическая подготовка шамана, который в уединении под руководством опытного наставника должен был проделывать ряд упражнений позволяющих подготовить тело к длительным трансовым состояниям, в которых тело шамана подвергалось крайне утомительной физической нагрузке, а также суровой психоэмоциональной перегруженности подвергалась собственно нервная система. По свидетельству этнопсихологов исследующих шаманизм и шаманский транс, в момент, когда шаман находится в экстатическом состоянии он может ощущать необычайную лёгкость во всём теле, позволяющую совершать ему высокие прыжки и прилив мощной силы, с помощью которой он способен поднимать самые тяжелые предметы.

Существует множество техник шаманских инициаций, но все они неизменно включают в себя элементы переживания смерти, расчленения, очищения и воскресения. М. Элиаде в своих работах описывает технику инициаций и сопровождающие этот ритуал переживания, у шаманов якутов, самоедов, тунгусов, бурят, австралийцев, южноамериканских индейцев, индонезийцев и эскимосов. Везде в традициях встречаются описания состояний переживаемые как расчленение тела, смерти и воскресения, и в дальнейшем сопровождаемые чувством исцеления и обновления. В  инициации, как бы умирает «ветхий человек» и воскресает обновленная, укрепленная личность «нового человека» или, «сверхчеловека» существующего внутри архаического общества.

Например, особенностью эскимосского шаманизма является техника созерцания собственного скелета, входящая в индивидуальный опыт инициируемого. Суть этой шаманской техники расчленение «профанного тела», длительное и упорное созерцание себя как скелета, сопровождающееся своеобразной аскезой, предполагающей способность к высокой степени сосредоточенности и визуализации.

Подобные практики существовали и существуют в развитых формах религий. Они выполняются для того, чтобы увидеть всю тщетность и мгновенность мирского, профанного, ведущего неизбежно к смерти. Интересен пример из даосского канонического текста, сохранившего изначальную архаическую семантику скелета и костяка под названием  «Дао дэ цзин», где противопоставляется внешняя красивость, поверхностность сущностной основе естественности скелета, костяка, живота и пищи.

Также можно привести пример из практики тантрического буддизма в Тибете, где монах учится созерцать собственный скелет, с помощью работы мысли и образных представлений, постоянно снимая с себя кожу, мышцы, внутренние органы. Практикой «чод» ученик обучается, сидя на кладбище, медитировать на собственный скелет, постепенно снимая слой за слоем избавляться от привязок во внешнем мире, а также избавляться от иллюзорности телесной организации. Практикуя чод отсекают ум, озабоченный исключительно благополучием нашего собственного «я», развивая осознание того, что другие живые существа важны более, чем мы сами. Тибетское слово «чод» означает «отсечение».

В теории информации само понятие информации – это то, что передается по каналам связи, и в этом смысле можно сказать, приходит к человеку откуда-то. Информация усваивается, извне выступая внешними стимулами по отношению к субъекту, не являясь выражающей природой самого субъекта, т.е. параметром личности. Идеи же рождаются и созревают внутри, создаются человеком, неся отпечаток личности самого человека. Сопоставляя понятия «идея» и «информация» в роли потенциальных средств анализа «естественного» интеллекта, нужно прежде всего обратить внимание на то, что информация — это то что имеет направленность «извне – вовнутрь», а идея же напротив, представляется направленной «изнутри – вовне».

Предположим «идеи» могут быть рассмотрены как интегрирующие паттерны организации некоторого состояния, которые возникают не из информации, а из опыта, т.е. внутреннего опыта пережитых состояний. Идея репрезентирует параметры глубинного мира человеческой психики, включая разум (как сознание, так и бессознательные компоненты) и телесность, которая в свою очередь переживает-проживает ее как содержание. Если же приходящая извне, по существу, внешняя для данного конкретного индивида информация по той или иной причине глубоко затрагивает его личностно, начинает восприниматься эмоционально, всем существом человека, она для него проходит обратную трансформацию, вновь превращаясь в идею (только теперь не по отношению к своему творцу, а к ее нынешнему восприемнику). Соответственно она, оказывается по-другому представленной в его нейронных сетях в частности и в его внутреннем мире в целом.

Можно тогда попробовать предположить отличие «идеи» и «информации» в той существующей локализованности (для информации) и, напротив, различимости (для идеи) в пространстве человеческой телесности. Информация, скорее всего, будет по преимуществу репрезентативна в нейронных сетях головного мозга (именно поэтому информационные процессы, осуществляемые «головой», лучше моделируются точными средствами.) Идеи же тогда, скорее всего, имеют возможность быть представленными средствами всей телесности человека.

Живой интеллект (идеальная форма совокупности знаний личности) неразрывно связан с телесностью, его чувственно-эмоциональной составляющей и параметры восприятия, хранения, репрезентации информации существенным образом обусловлены специфическими параметрами человеческой телесности. Сейчас мы приходим к тому выводу, что все операции сознания, все механизмы восприятия несут на себе отпечаток нашей чувственно-эмоциональной телесности, ибо они именно таковыми являются в каждом повседневном опыте человека, и в тоже время, все параметры телесности существенно выражены именно таковыми личностными качественными характеристиками, именно таковыми, а не другими.

Современные психофизиологии изучают человеческое поведение, те процессы в мозгу, которые связаны с формированием мотиваций, потребностей и эмоций, т.е. по сути, субъективной оценкой (на эмоциональном уровне это выражается простым «хорошо-плохо», простой реакцией на поступающую извне информацию, а также субъективным восприятием собственных внутренних когнитивных процессов или восприятием висцеральных систем в организме).

Мы сейчас уже четко понимаем, что эмоции очень важны, и представляют собой особый тип знания о себе и о мире, в котором повседневно живет человек. Жизнь, лишенная эмоций была бы бессмысленна. Еще до того как психология выделилась в отдельную дисциплину, было замечено что эмоции играют роль в мыслительной деятельности человека. Эмоции могут быть положительными и отрицательными. Обе формы сопровождаются сдвигами в деятельности внутренних органов, нарушением нейрогуморальной регуляции деятельности той или иной системы. Эмоции выполняют сигнальную, побудительную и интегративную функцию по отношению к различным смысловым образованиям. Эмоции регулируют мышление, выполняя при этом целый спектр различных функций, особенно хочется обратить внимание на их предвосхищающую функцию, которая связанна с активным поиском и преобразованием ситуации.

Л.С. Выготский писал, что эмоции человека изолированы от его инстинктов и большая часть аффектов интеллектуально опосредована, что позволяет эмоции являться компонентом мышления, и таким образом существует связь между аффектом и интеллектом. С.Л. Рубинштейн связывал эмоции с познанием и переживанием, а познавательные процессы образуют единство интеллектуального и эмоционального.

Психические процессы включают в себя эмоционально-волевые и аффективные компоненты. В связи с этим у нас появляется возможностью начать рассматривать соотношение мышления и эмоций через сформулированные  в отечественной и западной психологии представления, тем самым указывая на новый конструкт названный «эмоциональный интеллект» (ЭИ). Это есть способность человека распознавать эмоции, понимать намерения, мотивацию и желания других людей и свои собственные, а также способность управлять своими эмоциями и эмоциями других людей в целях решения практических задач. Эмоциональный интеллект, возможно, рассматривать как предпосылку успешности функционирования человека в его ежедневной жизни, а также в связи с проявлением разнообразных индивидуальных особенностей человека.