“Тело-сознание инструмент для работы с информационными потоками Часть 4.9.3.

Сложные рефлекторные процессы и сложные формы поведения могут осуществляться разными уровнями нервной системы, каждый из которых вносит в функциональную организацию поведения свой вклад. Миллионы лет эволюции создали «вершину эволюционной ступени» (на сегодняшний момент), мозг человека, с его архиважной новой корой, которая и отвечает за социогенные механизмы, осуществляющие встраивание вида Homo sapiens в окружающую реальность. Но только ли корковые структуры могут быть приняты за главенствующие. Возможно подкорковые, более древние в своей эволюционной онтогенетической основе, являются носителями скрытых от нас пока возможностях, позволяя нам приблизится к уровню, на котором существует «шестое чувство». Являясь так сказать глубинной основой мозга, они по сути своей, есть наша биологическая индивидуальность.

Изучение психической жизни животных и человека представляется в основном через изучение системы сигналов, комплексов реакций, которую они могут сформировать в течении своей индивидуальной жизни для того, чтобы приспособиться к изменяющимся условиям среды. Человек сохранил в арсенале поведения много из своего «животного» прошлого. Прежде всего конечно это можно заметить в том сходстве внешних признаков или некоторых эмоциональных реакций на ситуации, которые присущи и животным, и человеку (настороженность, страх, радость). Психологически описанные эмоциональные реакции могут быть лишь поверхностными уровнями, «слоями» так сказать, за которыми в глубине подсознательной части этого айсберга скрываются психосоматические уровни.

Психическое — это взаимодействие внутри мозга большого количества разнообразных мозговых зон которые создают сетевое взаимодействие, сети сетей как сейчас принято говорить. Результатом мы имеем полноценную жизнедеятельность организма, с развитым набором эмоциональных состояний и инстинктивно-поведенческой активностью, отраженных в «психосоматических» функциональных особенностях организма, которые способны повлиять на возникновение в теле патологических изменений (заболеваний). Сейчас широко известно, что каждая ответная реакция живого существа на внешнее воздействие по сути адаптационно и для нас может быть совсем незаметным, но то как мы себя чувствуем, то как воспринимаем мы свои состояния может быть представлено нам в виде отрицательных или положительных эмоций. Это проявление нашей психики в поведенческих установках есть регуляционный механизм, заключающийся в том, чтобы как можно быстрее оценить не благоприятность ситуации, запустив в ответ реакции симпатической части вегетативной нервной системы, тем самым поставив нас перед выбором между двумя присущими нам естественными поведенческими моделями — бегство или борьба. Все физиологические изменения в организме призваны обеспечить либо борьбу, либо избегание неблагоприятной ситуации (повышение мышечного тонуса, повышение артериального давления т.п.).

У современных нам людей, в большинстве случаев в силу социализированности, все сейчас происходит совсем по-иному. Как и у большинства млекопитающих нервная система человека, как ей и положено сработает в определённой последовательности, подчиняясь биологическим механизмам. Также, как и у животных запускаются реакции в нервном субстрате с выделением гормональных веществ, созданием мышечного тонуса, но, и это главное, сама разрядка психического напряжения (напасть или убежать) в силу уже указанных социальных причин не будет реализована. То есть глубинные механизмы физиологической мобилизации всего организма срабатывают, как им и предписано природой, а ответная реакции в виде эмоциональной разрядки не реализуется.

Мы хорошо знаем, что в силу существующих социальных запретов в обществе (норм поведения и правовых нормативных положений), человек чаще всего не может отреагировать на опасность бегством или элементарной агрессией в ходе эмоциональной оценке ситуации, что дало бы ему возможность снять психическое напряжение и связанные с ним отрицательные последствия данного события. Этот психологический «груз», «бремя цивилизованного человека» индивид проживает в созданном нами же «виртуальном» пространстве психики, обусловленном определёнными правилами той общности, в среде которой индивид оформился. Для самого же мозгового субстрата, с его функциональной активностью и его структурой на разных уровнях ЦНС, не имеет значение происходит ли событие в данную минуту с нашим организмом в объективной реальности, здесь и сейчас, или же это происходит только в воображении, когда мы представляем что-либо, или даже вспоминая только произошедшее как уже когда-то давным-давно случившееся.

Психофизиологические реакции на подобного рода виртуальные ситуации создают установки на подавление психоэмоционального напряжения, которое чаще всего сопровождается в теле мышечной активностью. Такого рода «патологическая» активность мышечной компоненты, связанная с психоэмоциональным реагированием, со временем может привести к хроническим нейро-мышечному перенапряжению, что, в свою очередь, послужит возникновению устойчивого очага патологических возбуждений в структурах головного мозга. Перенапряженная нейромышечная структура будет посылать в мозг информацию о том, что мышечная ткань постоянно напряжена, и это заставит мозг снова и снова создавать психофизиологическую реакцию на стресс. Вследствие такого функционирования нервной системы перенапряжение замуруется на психоэнергетическом уровне, сохраняясь так длительное время и оттягивая на себя энергетические ресурсы организма. В конце концов это неминуемо приведет к системному сбою, выражающемуся в органическом поражении основных системных функционалов внутренних органов, с переходом во все более сложно протекающие системные заболевания, например, язвенные болезни или гипертонический кризис.

Западная медицина и наука (психиатрия и психофизиология) давно изучают причины, приводящие к заболеваниям нервной системы и всего организма в целом. Наш великий физиолог И.П. Павлов в ходе экспериментаторский работы своей школы указывал: «Современный цивилизованный человек путем работы над собой приучается скрывать свои мышечные рефлексы, и только изменение сердечной деятельности все еще может нам указать на его переживание. Таким образом, сердце было и осталось органом чувств, тонко указывающим наше субъективное состояние и всегда его изобличающим». Одним из первых о подавлении, увеличивающем эмоциональное перенапряжение и приводящим к психопатологиям рассказал З. Фрейд. Вслед за ним многие ученые стали рассматривать эмоциональное перенапряжение через призму соматических дисфункций получив в распоряжение «психосоматический подход». Через этот интегративный подход вечно противопоставляемые психология и медицина (гуманитарное и естественнонаучное знание) сообща стали исследовать влияние психологических факторов на многие соматические заболевания.

В физиологически ориентированных западных научных концепциях по изучению поведения человека, с их сугубо дифференциальным подходом к организму человека, очень слабо учитывается фактор, характеризующийся множественностью связей между психикой, как принято говорить производной функцией высшей нервной деятельности и вегетатикой. В рамках эмпирической психологии принято рассматривать адаптативные реакции организма, как физиологические комплексы системных мер, в основе которых лежат механизмы с пассивно приспосабливающейся к воздействиям внешней среды функцией психического. Наиболее выраженным это положение видится в рефлексологии, где активность субъекта сводилась к поддержанию равновесия со средой, в которой он обитает. Этой же подход существовал и в необихевиористских концепциях с их редукционизмом, сводящим все к одному, напряженности потребностей организма, заставляющих человека, да и любое другое животное двигаться в направлении снятия этого напряжения.

В советской физиологической школе под руководством И.П. Павлова смогли раскрыть то огромное влияние, которое оказывают на животных и человека экзогенные (внешние) психоневрологические факторы, вследствие чего происходят изменения функционала соматовисцеральной (внутренней) структуры организма. Итогом огромной многолетней исследовательской работы стало положение о том, что в процессе развития второй сигнальной системы (вербальный уровень) может быть перестроена деятельность первой (вегетативный уровень) в каждый данный момент. Деятельность второй сигнальной системы в виде данности общих представлений и мыслительных процессов, может сенсибилизировать работу органов чувств животных и человека. Варьируя характер системного воздействия, павловская школа физиологии смогла выстроить ряд гипотез о том, как организм животного может реагировать на изменения во внешней среде и, как кора головного мозга оказывает значительно влияние на вегетативную нервную систему.

Вертикальное строения функциональных систем мозга, постулирует принцип, согласно которому,- каждая форма поведения обеспечивается совместной работой разных уровней нервного аппарата, связанных между собой восходящими и нисходящими неврологическими путями, превращающими мозг в целостную саморегулирующуюся систему, где кора больших полушарий является органом не только условнорефлекторной, но и безусловнорефлекторной деятельности. Так процессы, происходящие в вегетативной нервной системе, могут быть направляемы корой больших полушарий мозга, а сама висцеральная нервная система, в свою очередь, может влиять на общее состояние коры больших полушарий изменяя текущее состояние всей центральной нервной системы. Эти положения послужили началом создания теории о кортико-висцеральной патологии, где акцент был смещен с изучения связей между стимулами и поведением, на изучение взаимоотношений между корой и внутренними органами.

Еще в начале XX века В.М. Бехтерев считал достаточно обоснованным положение о том, что «органические функции представлены приблизительно в тех же частях мозговой коры, которые заведуют и произвольными движениями. «…» те области мозга, которые предназначены для выполнения произвольных движений, очевидно, содержат также и центры для самых разнообразных органических движений». Таким образом выходит кинестетические области коры больших полушарий мозга имеют возможность связываться условно-рефлекторным способом взаимодействия со всеми другими клетками коры, осуществляя как внешние, так и внутренние рецепции. Двигательная область коры головного мозга пронизана «клеточными массами», которые могут быть отнесены не только к обеспечению работы двигательного аппарата, но и внутренних органов, которые могут быть представлены в коре головного мозга. Экспериментально давно подтверждено, что кора больших полушарий представляет собой высший регулятор, обеспечивающий противодействие «слепой силе» подкорки, которая участвует в наиболее сложных формах поведения обеспечивая их функционал и выступая регулятором общего фона психики.

К глубинным, подкорковым структурам мозга, как мы уже знаем относится ретикулярная формация. С ее открытием в нейрофизиологию был введен новый принцип вертикальной организации всех структур мозга позволив нам говорить о регуляционных механизмах тонуса коры в состоянии бодрствования и сна. Эта подкорковая структура участвует в генерации психической энергии способствуя проецированию в кору потенциалов возбуждения, создавая тем самым в кортикальных полях тонический фон необходимый для осуществления корковых процессов. Она же участвует в обратном влиянии неокортекса, в период патологических замыканий, в форме фрустрированной психической активности, деструктивно влияя на всю подкорку (средний мозг и ствол мозга) создавая узоры возбуждения и влияя на нижележащие подкорковые образования древнего мозга (ретикулярную формацию, мозжечок и ствола) изменяя активность гормональных регуляций и воздействуя на двигательную активность.

Моторный анализатор и вегетативные центры подкорки образуют единый функционал корково-подкорковую межсистемную соподчиненность кортикоретикулярных путей. В следствии раздражения отдельных участков коры мозга вызывается обобщенное влияние на спинальные рефлексы, которые в свою очередь способны изменять возбудимость мышц, ограничивая и понижая порог их различительной чувствительности, а также функционально ограничивая нейрогуморальные связи на уровне систем органов. С притоком в подкорковые нервные центры разного рода информационно-энергетических эквивалентов событий (от сенсорных до субсенсорных), происходит постепенная подстройка функционала внутренних органов (интерорецепция органов), которые, в свою очередь, могут оказывать влияние на аппаратную активности и всей локомоторной скелетной мускулатуры. Влияние же висцеральных интерорецепторных структур на локомоцию будет значительно слабее, чем с проприорецепторов локомоторного аппарата на вегетатику, в том числе и на дыхательную систему (дыхательный центр находится под влиянием всей скелетной мускулатуры).

Дыхательные движения в теле являются обязательным компонентом сложного моторно-висцерального стереотипа, укорененного в головном мозге, а сам дыхательный аппарат обладает двойной саморегулирующейся основой. Моторно-висцеральная регуляция находится и под влиянием проприоцептивной афферентации с локомоторных мышц (мускулатура конечностей и туловища), и одновременным влиянием дыхательной поперечнополосатой мускулатуры с ее интероцепцией с органного уровня (легких и плевры). Из всех афферентных систем, координирующих дыхательные движения, наиболее важной является проприоцептивная. Афферентная проприоцепция позволяет моторным нервам дыхательной мускулатуры приспосабливать висцеральную функцию вегетатики к потребностям мышц и мозга, интегрируя соматосенсорные уровни восприятия тела, которое может находится в том или ином положении в пространстве.

Придавая животному или человеку то или иное положение (позу) в пространстве, мы заставляем кровь приливать к голове, рукам, ногам, что в свою очередь заметно влияет на изменение общего состояния психосоматической целостности организма. В частности, аппаратный механизм кровообращения осуществляемый в организме непосредственно нервной системой, мы можем находить подверженным регулирующим влиянием различных афферентных систем, в том числе кинестетическим анализатором в мозгу. Имеет место и обратный процесс влияющий на скорость приспособительных реакций в организме. Действенность этих механизмов, основанная на принципе «обратной связи» и заключается в быстроте рефлекторной нейтрализации циркуляторных нарушений, т.е. скорейшем восстановлении функциональной системы организма как целого. Изучением данных фактов в психофизиологии занимались такие видные советские ученые К.М. Быков, В.Н. Черниговский.

Факт влияния и возможность управлять висцеральным уровнем через локомоторный, есть огромная заслуга научной мысли и огромной работы проведенной советской школой психофизиологии. Изучая висцеральные процессы советский физиолог М.Р. Могендович указал на то, как важно разделять рефлексы с мышечно-суставного аппарата, деля их на три группы: моторно-моторные (т.е. рефлексы саморегуляции мышц), моторно-висцеральные и моторно-сенсорные. Он показал, что безусловно-рефлекторная и условно-рефлекторная кинестетика позволяют влиять и на локомоторный аппарат, и на внутренние органы, а также и на состояние сенсорных систем в целом. М.Р. Могендович писал — «мы убедились в том, что высоко лабильная регуляторная система локомоции подчиняет себе в порядке «усвоения ритма» (по Ухтомскому указывая на доминанту) менее лабильный аппарат управления внутренними органами». Все вышесказанное еще раз подтверждает вывод о взаимообратном влиянии соматических подкорковых структур и психической сферы человека, как высшего уровня развития психики в живой природе основанием которых являются уровни, расположенные в коре головного мозга.

Благодаря широкому кругу исследований таких видных отечественных психологов и физиологов как Б.Г. Ананьева, П.К. Анохина, А.В. Запорожец, Э.А. Асратяна, А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурия, Д.Н. Узнадзе, Е.Н. Соколова и ряда других с уверенностью можно сказать, что психика человека, проявляющая себя в сложных формах отражения действительности и деятельностных предпочтений, представляет собой интегральную целостность функциональных систем с опорой на рефлекторные процессы в организме. Так в основе непроизвольных автоматизмов, неконтролируемых способов выполнения деятельностных программ субъекта, лежат такие проявления его бессознательного, как неосознанные операциональные установки и стереотипы, проявляющие себя в сенсорной и моторной преднастройке предшествуя развертыванию того или иного действия. Операциональная моторная установка есть пример, в основу которого положена теория доминанты А.А. Ухтомского, где «оперативный покой» рабочей позы человека поддерживает устойчивое положение его тела. Готовность всего двигательного аппарата выполнить возникшую двигательную задачу, является смысловой установочной деятельностью, интегрирующей, с разных уровней ЦНС, структуру костно-мышечной системы в целостный процесс реализации моторной установки встраивая человека в окружающий его мир.

Специфика позных стереотипов выявляет не явную связь личности и позотонических движений, позволяя разглядеть личностную психодинамику каждого человека. Общий мышечный тонус сопровождается и обуславливается картой когнитивных процессов, отражающих события и вероятностные способы действий в тех или иных ситуациях (виртуально представленных). Сознательная психическая активность, сосредоточенная по большей части в коре мозга, пытаясь «воссоздать» смысловую оправданность всей текущей ситуации и интерпретируя ее как некую «опасность», может «усугубить» текущее состояние костно-мышечного аппарата, добавив к существующему уже тоническому перенапряжению мышечной цепи психоэмоциональную нагрузку с ее не характерным нейрогуморальным откликом, способным привести со временем к структурной дисфункциональности висцеральных органов и тканей их образующих. Все происходящее с человеческой личностью «разыгрывается» на общем тоническом фундаменте где функциональное предназначение тонуса, по утверждению К. Прибрама, есть не величина спастичности или вялости сократительной ткани в мышцах, а состояние готовности всего нервно-мышечного аппарата к действию непосредственно личности человека.

Весь прошлый опыт человека может запечатлеваться не только нейрологически в памяти, но и висцеро-соматическом уровне, влияя через это на оформление наборов установочных реакций и нейропсихических моделей поведения. По большей части без контроля сознания формируется безусловно-рефлекторная телесно-двигательная общая картина телесности человека. Это непрекращающиеся в течении достаточно длительного времени иннервации очагов возбуждения в моторной и сенсорной зонах коры головного мозга по принципу доминанты, когда тоническое перенапряжение может существовать за счет возрастания спонтанной активности на одних системных уровнях и, одновременном вытормаживанием на других. Возбуждение циркулирует на интернейронах сегментов спинного мозга, включая ощущения от кожи, связок и надкостницы, создавая то самое описание нашего телесного «Я», которое мы будем непосредственно осознавать. В том случае если мы даже постараемся менять частоту и характер раздражений, нейроны все равно воспроизведут частотную характеристику не вновь пришедших воздействий, а частоту ранее наиболее часто повторяющегося раздражения. Результатом мы имеем некий установочный уровень личностных поведенческих реакций, как своеобразный «порочный круг». В результате уже существующих психоневрологических неотреагированных реакций может возникать подавление нервно-мышечной реактивности, приводящей к консервированию деструктивных напряжений (хронические перенапряжения) не только в мышечной структуре, а также в функциональных компонентах (связки, сухожилия) всего опорно-двигательного аппарата как целого. Возникающие внутрисистемные нарушения в свою очередь будут отражаться на функциональных особенностях высших уровней сложности центральной нервной системы, участвующих в решении поведенческих задач (перцептивных, мнемических, моторных, мыслительных).

Через «телесную оболочку» человека, как биосоциального организма, по сути могут проступать психогенные травмы и аффективные комплексы, длительно продолжающие свое существование на разных глубинных уровнях психики, отражая перенесенные в прошлом жизненные кризисы. Анатомически же это может быть выраженно ригидностью, спазмированными участками костно-мышечных структур или же контрактурными образованиями в сухожильной и мышечной тканях, что конечно же будет влиять и на психоэмоциональный портрет человека, проявляя эмоционально-аффективное отношение его личностной установки к окружающим его обстоятельствам. Эмоциональный портрет человека — это не только сфера чувствительности, которая ответственна за восприятие всего происходящего, но и поведенческие стереотипные предпочтения, в свете которых может характеризоваться и состояние нашего психического здоровья.

Видные отечественные психологи А.Н. Леонтьев и А.В. Запорожец обратили внимание на то, что в позах, которые принимает человек или в его походке могут быть выявлены личностные установки субъекта, так сказать его уникальный смысловой опыт. Различные позы с их функциональной вариативностью, будь то позы стоя, сидя, лежа, также, как и жестовые движения зависят от «культурного» контекста несут на себе специфику данной временной эпохи. Исследуя моторику в детском возрасте, они разработали методику коррекции нарушений личностных характеристик детей с отклонением в развитии, через набор моторных упражнений. Из их исследований следует то, что познотонические компоненты телесности, как бы реализуют позицию самого ребенка, его установочно-смысловое отношение к окружающему его миру, что в свою очередь позволяет успешно корректировать сложные моменты в развитии личности ребенка.

Итак, следствием из выше сказанного является то как мы могли бы относится к телесной карте своего восприятия если бы в повседневной своей жизнедеятельности мы умели отслеживать те тонкие сигналы, приходящие к нашему сознанию с подпороговых уровней тела и как опытное знание о мышечно-суставной рецепции, смогло бы изменить и обогатить новыми представлениями современный научный психосоматический портрет индивида. На основе этих представлений и идей может родится понимание каким образом используя опытное знание о психофизиологических системах регуляции тонуса скелетной мускулатуры мы можем сделать свою жизненную позицию гармоничной, наиболее адаптативно и целесообразно встроенной в биосоциальное пространство. Умение слушать и слышать свое тело, осознание биомеханических комплексных процессов и их естественные граница, перевод проприоцептивного и интероцептивного восприятия телесности в область вербализованной ментальной карты личности, укорененной в двух мирах природном и социальном. Приобретенный навык использования тонко отстроенной телесно-двигательной пластичности становится в сущности для современного на человека индивидуальным инструментом для профилактики сложных дисфункциональных нарушений в психосоматическом портрете индивида.

Психика полифонично интегрирует процессы восприятия и обработки информации, научаясь прислушиваться к гармоничному постоянству синергетического колебания мышечного тонуса в теле, который как мы уже поняли влияет на когнитивные процессы. Осуществляя повседневную жизнедеятельность, мы не замечаем, как используем мышечные цепи и кинестезию в целом во время разговоров и общения с разными людьми. Нам кажется, что нет никакой разницы в том, как мы двигаемся, и как осуществляются разного рода операциональная механизмы наших двигательных стереотипов в тех или иных повседневных ситуациях. Это неведение может показаться спасительным на первый взгляд, так, как если бы мы все время осознавали мельчайшие процессы, протекающие в нашем теле мы бы не смогли принимать решения по насущным вопросам в данный момент. Но это только так кажется, потому как в вышеописанном материале мы увидели, что высшая нервная деятельность, а именно вторая сигнальная система, находясь в постоянном взаимодействии с первой сигнальной системой, с безусловнорефлектного уровня, оказывает влияние не только на внутренние органы человека, но и на весь психосоматический комплекс адаптационных приспособительных реакций в организме человека. Интегрированность в повседневный быт инструментально существующей телесной карты, в основу которой положены когнитивные процессы и функциональные системы организма, позволила увидеть тело как целостное многомерное образование взаимодействия интеро-проприорецепторных, вестибулярной и кожно-механической системам с психоневрологическими, нейрологическими уровнями центральной нервной системы, осуществляющими процессы жизнедеятельности каждого из нас.

Мы подошли к заключительной части с четким понимание того, что для прогресса в области познания нам нужны не новые чувства, еще не существующие у человека, а совершенствование уже имеющихся в наличии, соединение их, так сказать с теоретическим конструкциями, мыслительными процессами и практикой, что как нам кажется в дальнейшем позволит открыто заговорить о возникновении у человека в каком-то будущем новых видов ощущений, позволяющих воспринимать, понимать и мыслить, выводя на новые уровни постоянно развивающейся теории познания. Таковыми на наш взгляд ощущениями являются кинестетические, функциональные особенности нервно-мышечных структур, входящие в иерархически изумительно выстроенную систему опорно-двигательного аппарата, в основе которой, фундаментом стоит мышечная рецепция в полимодальном сочетании с другими структурами, отвечая за получение информации из окружающего мира. По утверждению современных ученых XXI век будет веком открытий в области биологии.

В заключении хочется процитировать слова Николая Гумилёва из стихотворения «Шестое чувство», которые поэтическим слогом, передают нашу надежду, в дальнейшем, научится понимать свое тело и использовать его возможности для усложнения нервной системы на пути эволюционных преобразований, потому как все основания для дальнейшей работы были нам даны.

«Так век за веком – скоро ли, Господь? —

Под скальпелем природы и искусства

Кричит наш дух, изнемогает плоть,

Рождая орган для шестого чувства.»